Эдмунд Криспин «Карандаш»

Филолог, органист, хормейстер, композитор… Дарование Эдмунда КРИСПИНА (1921–1978) было многогранным. Он сотрудничал в газетах и журналах. Несколько лет успешно выступал в качестве обозревателя детективной беллетристики в лондонской «Санди таймc». Но все-таки главной его страстью, наверное, был литературный труд на поприще детективного жанра. Представляем нашим читателям две «крими-миниатюры».　

Только на третью ночь они пришли наконец за Элиотом. Он ждал их долго и, хотя всегда отличался умением сохранять хладнокровие и выдержку, ожидание тяготило его. Не то чтобы он уж настолько привык к роскоши, что жить без нее не мог, но тоскливое убожество номера, который он снял в дешевых меблированных комнатах в Клеркенуэлле, всерьез действовало ему на нервы.

Сейчас, слыша, как поскрипывают деревянные ступени лестницы под их осторожными, крадущимися шагами, он мельком глянул на часы и проделал необходимую операцию с той штуковиной, которую прятал на себе. Потом он намеренно развернул кресло так, чтобы сидеть спиной к двери.

Когда дверь бесшумно открылась, его запоздалый бросок за пистолетом получился достаточно убедительным, чтобы напугать их. Кто-то негромко охнул, и все вместе они тут же навалились на него, заломили руки и неуклюже сунули револьверный ствол куда-то за ухо.

«Мелкие жулики», — подумал презрительно Элиот, изобразив бурное, но быстро сломленное сопротивление. «Мелкие жулики», — повторил он про себя еще раз, когда наскоро ощупав карманы, его спустили вниз и запихнули в ожидавшую машину.

В его презрении к ним не было ни малейшего тщеславия. За долгую карьеру профессионального убийцы среди его чувств для этого не осталось места. Только однажды Элиот совершил убийство ради себя самого — тогда он был на волосок от смерти. Больше таких ошибок он не повторял.

Минула полночь. На узенькой улочке не было ни души. Огромный черный лимузин тронулся с места мягко и почти беззвучно. Немного погодя он свернул на какой-то пустырь и остановился. Шторки на окнах задернули, в рот Элиоту затолкали кляп, глаза завязали, руки крепко стянули за спиной. Когда они обнаружили, что больше не встречают сопротивления, уверенности в себе у них заметно прибавилось.

В сущности между ними и бандой Эллисона нет никакой разницы, размышлял Элиот, заметив, что автомобиль снова тронулся. И те и другие — мелкое жулье, шайки домушников и карманников, которые не поделили территории. Поэтому-то он и оказался здесь.

Он даже не пытался запоминать вслепую направление движения машины. Об этом его не просили, а он сам считал излишнее любопытство пороком для наемного убийцы и действовал всегда строго в рамках полученных инструкций. Откинувшись на заднем сидении, он мысленно еще раз проанализировал задание, которое предстояло выполнить на этот раз.

«Люди Холдена начинают меня утомлять, — сказал ему Эллисон, главарь банды — молодой хорек с напомаженными волосами и манерами дешевого супермена, заимствованными из голливудских боевиков. — Но стоит разделаться с самим Холденом, и его придурки разбегутся кто куда. Для этого дела ты нам и нужен».

Элиот только кивнул. Остальное ему было понятно без слов.

«Беда лишь в том, — продолжал Эллисон, — что мы никак не можем засечь, где укрывается Холден, в каком месте у него «бункер». Нужно, чтобы они сами вывели нас на него. Вот я и решил, что ты будешь нашей наживкой… Отравленной наживкой», — добавил он и ухмыльнулся, обнажив мелкие, острые зубы.

Элиот должен был разыграть из себя нового и не слишком стойкого члена банды Эллисона. Потом Холдену через третьих лиц дадут понять, что новичок располагает важной для него информацией, и Холден сделает все, чтобы заполучить ее.

Элиот внимательно слушал только то, что непосредственно относилось к его работе, пропуская мелочи мимо ушей. План неплох, подумал он. Холден должен был клюнуть на это. И клюнул, если судить по тому, что случилось.

Путь показался ему долгим. Больше всего людей Холдена беспокоило, должно быть, чтобы за ними не было «хвоста» или чтобы сам Элиот не догадался как-нибудь, в каком месте находится берлога Холдена. Ясно, что везли они его не самой близкой дорогой.

Но вот они прибыли. Элиота провели на второй этаж и грубо швырнули на постель. Кровать — хороший признак, подумал он. Это означает скорее всего, что у Холдена всего и есть, что одна эта затхлая комната. И отлично! Тем больше шансов, что дело будет сделано.

Он дал им несколько раз ударить себя, прежде чем заговорил. Привычка терпеть физическую боль выработалась у него еще в детстве, да и почему не потерпеть немного за такие деньги? Затем он выложил им то, что они хотели услышать, — легенду, которую подбросил ему Эллисон. Правды в ней было ровно настолько, чтобы ей можно было поверить. Играя свою роль, Элиот получал удовольствие. Что-что, а это он умел. Кроме того, на его стороне было преимущество: его глаза оставались завязанными, и они не могли следить за их выражением.

По крайней мере, как ему показалось, сам Холден — нервный и, судя по голосу, уже изрядно поживший пройдоха — остался доволен его ответами. А только его мнение и имело для Элиота значение. Он не сомневался, что уже не за горами то время, когда полиция вплотную займется обеими бандами, и их шумные, но мелочные стычки из-за кусков пожирнее прекратятся раз и навсегда.

Что касается Элиота, то ему все это до лампочки. Он должен лишь четко ответить заученный урок, оставить свою «визитную карточку» и получить причитающийся гонорар. А, вот, наконец, и неизбежное предложение, которого он заранее ожидал. Ладно, уговорили, сдался Элиот, немного для виду поломавшись. Он согласен работать на них, если, конечно, ему будут хорошо платить. И это они тоже охотно проглотили, принялись наставлять Элиота, что конкретно он должен был разнюхать для них о планах банды Эллисона, даже дали покурить, вставив ему сигарету между разбитыми губами.

Он готов был расхохотаться. Повязку с глаз ему так и не сняли. Такого доверия он еще не заслужил. Ясно, что они его отпустят, но на всякий случай не хотят, чтобы он запомнил слишком много.

Он выйдет отсюда, — это все, что ему хотелось знать. Вытянувшись на кровати, он едва уловимым движением залез пальцем в шов своего пиджака, и оттуда вывалился на простыню прямо под ним длинный и узкий предмет, который при обыске не нашли, да и не должны были найти. Едва заметно изменив позу, он слегка приподнял плечи и, насколько позволяла веревка, запихнул предмет под подушку. Это была