исполнение «Песнярами» «Перепелочки» и «Сказки».

«Со сцены льется безыскусный, щемяще-грустный мотив. Его выводит одинокая флейта, ей мягко вто­рит ансамбль мужских голосов - пока это пастораль, ничем не омраченные картины белорусской земли. Но тревога уже появилась в какой-то высокой ноте. Она нарастает, мелодический народный напев теряется в грозных, порой диссонансных музыкальных пассажах. Драматизм кульминации выражен через предельную самоотдачу музыкантов. Но вот тема тревоги посте­пенно ослабевает и расходится, как круги на воде. (Это о "Перепелочке". - Л. Б.)

Но не только к белорусскому песнетворчеству об­ращаются "Песняры". В их репертуаре есть и мону­ментальная музыкально-драматическая композиция "Сказка" на стихи Е. Евтушенко, выдержанная в духе русского фольклора.

...После короткого вступления меди стремительно разворачивается экспозиция: тревожный унисон баса с фортепьяно, резкие, диссонирующие аккорды-удары, имитирующие колокола русских церквей, возвещают о нашествии супостатов. Появляется зловещий рефрен и ударных, создающих образ ханской конницы, и почти речитативная вокальная тема повествования: "По разграбленным селам шла орда на рысях..."

Завязка композиции начинается с появлением ”дел игрушечных мастера" Ваньки Сидорова, приведенного к хану на утеху. Тема Ваньки, выраженная в славянском мелосе, - самая светлая и лиричная во всей композиции. В противовес ей тема хана - в верхнем регистре данная почти на одной ноте - напоминает вопль ди­кого, жестокого завоевателя. Хан требует "сочинить" игрушку, "но чтоб эта игрушка просветлила" его. Здесь композитор являет блестящую находку - на остро­ритмичном "ханском" рефрене, поперек ритма, вдвое медленнее звучит очень русская, кантиленная, нисхо­дящая секвенция. В ней отразились и грусть, и разду­мья, и поиски выхода... И Ванька находит выход! Он сочинил хану Ваньку-встаньку, которого невозможно по- класть. "Уж эта игрушка просветлила меня", - вопит хан и в бессильной ярости убивает Ваньку Сидорова.

"И теперь уж отмаясь, положенный вповал...” - зву­чит прекрасный, выразительный реквием Ваньке Сидо­рову, непокорному мастеровому. Развязка трагична, но композиция заканчивается светлым вокализом - гим­ном, полным оптимизма, гордости за непокоренный народ ванек-встанек, великий народ русский.

Этот немудреный рассказ ансамбль превращает в развернутое представление с призывным фольклорным зачином, с яркими музыкальными характеристика­ми действующих лиц. Несмотря на многоплановость "Сказки", смену вокальных диалогов инструментальными заставками, сочетание сольного и ансамблевого пения, произведение отличается цельностью, завер­шенностью формы.

Движение ансамбля от трактовки простых песен к крупным песенным формам привело "Песняров" к рождению своеобразного театра, лишенного внешней театральности, но со своими законами внутренней драматургии, со своей стилистикой, поэтикой, своим лицом».

ОРАНЖИРОВЩИК И ВОКАЛИСТ- ДВА В ОДНОМ

«Песняры» это творческий гений Мулявина как композитора и аранжировщика плюс уникальный во­кал, сольный и хоровой. Музыковедов мучал вопрос: «В какой манере пел ансамбль, в народной, эстрад­ной, классической?» А ответ одновременно и простой и сложный: вокальная манера «Песняров» - это синтез разных вокальных школ, именно синтез, а не механи­ческая смесь французского с нижегородским, как это нередко бывает в музыке, которую теперь называют модным словом World. Причем в разных песнях этот синтез был гибким, смещаясь то в сторону академиче­ского звучания, то джазового, то народного.

С точки зрения вокальной техники, «Песняры» пели правильно: на опоре, с естественным вибрато, с выра­женным форматным резонированием, в так называе­мой прикрытой манере (не настолько, конечно, как в академическом пении). Все это, несомненно, выгодно отличало нас от эстрадных групп, певших прямыми открытыми «белыми» голосами, да еще «в нос» или «на горле».

Основным приемом вокальных аранжировок у «Пес­няров» было использование высоких мужских голосов в тесном расположении, так называемых узких гармо­ний. Любой аранжировщик знает, что эта техника на­кладывает большие ограничения на возможности хо­рового письма. Но Мулявин блестяще преодолевал эти трудности - разве кто-нибудь когда-нибудь слышал, чтобы у «Песняров» были какие-нибудь ограниченные возможности в вокале?!

Приступая к аранжировке, Мулявин расписывал во­кальные партии, исходя из характера и тембра голосов участников ансамбля. Он стремился, чтобы каждый вокалист «Песняров» был узнаваем и неповторим, и при этом все мы идеально сливались в характерный, моментально распознаваемый фирменный «песняровский» аккорд. Когда сейчас некоторые аранжировщи­ки всерьез говорят, что вокальной группе желателен никакой вокал у певцов, что неяркие, бестембровые голоса лучше сливаются, - я с этим согласиться никак не могу. Ведь были же «Песняры», где и голоса прекрасные, каждый в отдельности, и ансамбль великолепный.

Что касается соло, то оно распределялось в зависи­мости от характера песен: лирику отдавали мне (лири­ческому тенору), комические фольклорные сцены, как правило, - Толе Кашепарову, у него характерный голос, а драматические песни и баллады пел сам Мулявин.

Мулявин-вокалист - тема отдельного разговора. Ска­жу лишь, что сила его музыкального дарования прояви­лась и в его собственном вокальном исполнительстве - это обладатель мощного, но гибкого драматического те­нора, яркий и выразительный певец, легко узнаваемый с первой ноты. И это притом, что у него не было система­тической вокальной подготовки. Его пение - это природ­ный дар, хотя, возможно, как раз отсутствие школьной выучки помогло Мулявину сохранить неповторимую индивидуальность своего голоса.

Но талант талантом, а блестящего исполнения мож­но добиться только упорным трудом. И работали мы очень напряженно. Порой вещь была совершенно го­това, даже уже исполнялась в концертах, а Владимир Георгиевич все продолжал совершенствовать ее, доби­ваясь совсем неуловимых нюансов.

В отличие от большинства групп, игравших и играющих в одном динамическом нюансе - предельно громко, - мы работали в широчайшем динамическом диапазоне, сравнимом по широте лишь с симфониче­ской музыкой. На концерте в «Реченьке», например, во­калисты даже несколько отстранялись от микрофонов. К сожалению, для некоторых слушателей такие нюан­сы и изыски оказались выше понимания - кое-кто ду­мал, что просто