истерикой, — тебе восемнадцать! Тебя посадят и дадут полный срок. Оглянись, у нашего отца было полно врагов, а сейчас ты единственный совершеннолетний наследник, они сделают все, чтобы тебя посадить. А я, Клаус и Кол отправимся в приют. У нас даже не будет денег, нанять тебе адвоката. Если ты сдашься копам, я наложу на себя руки, клянусь. Ты должен быть с нами!

— Ребекка, ты не понимаешь, — начинает было Элайджа, но Класу перебивает его, не желая слушать.

— Она права, — медленно говорит он, не сводя с брата пристального взгляда, — нужно что-то придумать. Ты не должен попасть в тюрьму. Ты ни в чем не виновен. Ты — все, что у нас осталось.

— Но я убил его, — выдыхает Элайджа, борясь со слезами, — я должен…

— Нет, — рыдает Ребекка, прижимаясь к старшему брату всем телом, — нет, я не отпущу тебя! Прошу, ради нас…

— Но полиция все поймет, — качает головой тот, — мне все равно не уйти от ответственности.

— Мы… — всхлипывает девочка, утирая кулачками слезы, — мы скажем, что это несчастный случай… Что они сами… Правда, Клаус?

— Нет, — глухо произносит тот, поднимая взгляд на брата и сестру, — мы что-то упустим, а копы найдут зацепки, нас будут бесконечно допрашивать и кто-то проговорится. Мы поступим иначе.

— Но как? — не понимает Элайджа.

— Мы взорвем дом, — не сразу отвечает ему Клаус, — инсценируем взрыв газа. Я сделаю что угодно, но мы не потеряем друг друга. Это будет нашей тайной, только между нами тремя. Заберите Кола и ждите меня на улице.

И он спускается в подвал.

========== Часть 3 ==========

Элайджа за спиной сжимает пальцы в кулаки, наблюдая, как соплячка Спенсор разносит в пух и прах их бизнес-план, безапелляционно указывая на ошибки в расчетах. Она, кажется, разбирается в нефтедобыче лучше, чем профессор кафедры геологии и недропользования, который консультировал их за немалую сумму, но его теоретические знания оказываются совершенно бесполезными рядом с той, что слишком хорошо знакома с практической стороной дела. Глория уже не оставляет от их бизнес-плана камня на камне, когда взгляд ее голобых глаз останавливается на Элайдже, и пылающее в них злорадство обжигает его словно пощечина, как и ее последующие слова.

— Но все же, Ваши идеи не совсем безнадежны, мистер Майклсон, — со сладкой улыбочкой сообщает она, поворачиваясь к отцу, — но конечно, нам предстоит очень много работы. Хотя на твоем месте, папа, я бы пересмотрела условия сотрудничества. Боюсь, что прогнозы о будущей прибыли несколько… преувеличены.

— Если в расчетах и есть какая-то ошибка, — ледяным голосом прерывает ее Элайджа, не в силах больше выслушивать белокурую выскочку, — уверен, что она незначительна, мистер Спенсор. Мы работали с лучшими специалистам, лучшими экономистами и маркетологами, и у меня нет никакого основания не доверять их мнению.

— Все это верно, мистер Майклсон, — кивает тот, не сводя пристального взгляда с Глории, — но я все же больше доверяю своей дочери. Проект мне интересен, и отказываться от него я не намерен, даже не смотря на имеющиеся нюансы.

— Рад это слышать, — улыбается Клаус, старательно скрывая облегчение, — уверяю Вас, что мы исправим всем недочеты в ближайшее время.

— Не сомневаюсь, — усмехается Спенсор, поднимаясь со стула, — что же, меня ждут дела. Дальнейшие переговоры будет вести Глория. Думаю, теперь ее участие в проекте — решенный вопрос, мистер Майклсон?

Он переводит вопросительный взгляд на Элайджу, и тому ничего не остается, как коротко кивнуть, игнорируя насмешливый взгляд белокурой стервы, что явно довольна происходящим.

— Может быть, сделаем небольшой перерыв? — нарушает напряженную паузу Клаус, глядя на Глорию, — как вы смотрите на то, чтобы выпить кофе?

— Он здесь слишком дорогой, — кривит губки блондинка, щуря голубые глаза, — верно, мистер Майклсон?

— Но вполне по карману Вашему отцу, переживать не стоит, — не в силах сдержать себя, холодно отзывается Элайджа, отвечая на провокацию Глории, которая на миг вспыхивает, явно не ожидая от него отпора.

Следя за их диалогом, Клаус непонимающе сводит брови, но и Глория и Элайджа быстро берут себя в руки, возвращая на лица вежливые улыбки.

— Думаю, будет лучше осмотреть участок, — говорит блондинка, переключая свое внимание на Клауса, — как я уже говорила у нас слишком много работы. Для перерывов слишком рано.

— Узнаю свою девочку, — смеется Спенсор, подходя к дочери, — приятного дня, партнеры.

Он кивает Майклосонам прежде чем уйти, и Клаус вызывается проводить его до авто, под предлогом обсудить детали сделки. Оставшийся в кабинете Элайджа не сомневается, что брат просто сбегает, не желая ни секунды оставаться в обществе белокурой стервы. Он и сам сделал бы это с огромным удовольствием, но, к сожалению, выбора у него нет.

— Как Ваша рубашка, мистер Майклсон? — нарушает тишину насмешливый голосок Глории, — хватило на химчистку? Я могу добавить.

Элайджа ничего не отвечает, скрепя зубами, уже предвкушая этот долгий отвратительный день.

И он совсем не удивляется тому, что даже полбутылки бурбона, выпитые им перед сном не помогают ему избежать того, чего Майклсон почти уже не боится, потому что слишком привык. Он прикрывает глаза, погружаясь в душный сон, от которого на лбу Элайджи выступают капли холодного пота.

Словно в замедленной съемке старого фильма он видит себя и Клауса — как они несут тела отца и матери на кухню, опускают у плиты, как заливается слезами Ребекка, несущая на руках спящего Кола, как Клаус спускается в подвал, чтобы спустить регулирующий подачу газа рычаг, как он сам зажигает огонь, но прежде долго-долго держит мать за руку, словно пытаясь попросить прощения.

Но Элайджа знает, что не достоин его, что никогда и ничем ему его не заслужить. Если бы можно было повернуть время вспять, он бы поступил иначе — оградил маму от разъяренного отца, не допустил ее падение со ступенек, не стал слушать Ребекку и Клауса, вызвал копов, взять всю вину на себя и понес наказание, но они поступили иначе.

Можно ли осуждать поступок более чем десятилетней давности, совершенный испуганными подростками? Спорный вопрос. Но Майклсон знает на него ответ и винит только себя за все события той ночи.

И кошмар не отпускает его. Слезы душат, он дрожит от боли потери, страха, отчаяния.

—