Татьяна Марго Шрам на счастье

Пролог

Адская боль! Вот что привело его в чувства. Говорят, от боли теряешь сознание. У него же получилось наоборот. Он попытался пошевелиться, но боль отозвалась во всем теле. Как странно, он не чувствовал ни рук, ни ног, ничего, но все горело. Хотя это был не огонь. Что происходит? Его разорвали на части? Почему он ни чем не может пошевелить? Да не то, что пошевелиться, он глаза открыть не может. Почему такое ощущение, как будто на него вылили горячий гудрон? Он чувствовал на лице что-то теплое, вязкое, липкое. На ум прошло – кровь. Он что в крови?! Что, черт возьми, происходит? Хотелось закричать, привлечь внимание, но из груди вырвался хрип, что причинило очередной приступ боли.

– Вашу мать! – Услышал он окрик, где-то рядом. – Бегом сюда! Он живой! Вы куда смотрели, идиоты! Антон вам бошки открутит.

Антон – знакомое имя, и голос, звучащий возле его отсутствующего тела, тоже знаком. Он обязательно вспомнит. Ведь голос сказал, что он жив, а это главное. Захотелось улыбнуться, ведь теперь все хорошо. Но от этой попытки боль напомнила о себе миллионами мечей, которые вонзились в тело, не оставляя даже крошечного кусочка, где бы боли не было.

– Держись, дружище!

Адская боль! Говорят, от нее теряют сознание. Наконец-то и он провалился в спасительную пустоту, где нет боли и разорванного тела. 

1

Пять лет спустя. 

Луиза 

Приятная мелодия на будильнике сегодня утром не казалась такой приятной, как обычно. Поспать нормально так и не удалось. К черту бы этого Олега! Приперся в два часа ночи для выяснения отношений. Я поморщилась. Песня отпела минуту и замолкла. Теперь у меня было десять минут, именно через столько прозвучит повтор, чтобы как-то себя раскачать и выползти из такой уютной постельки, куда все ночь порывался это идиот. Я опять поморщилась, вспоминая его пьяную физиономию.

«Подъем, Луиза, подъем», – мысленно пропела я себе.

Если я не встану добровольно, придет поднимать мама, которая, кстати, была свидетелем долгого и томительного разговора с тупоголовым ослом. Тоже мне разговор – из пустого в порожнее.

Так, я девочка уже большая. Встану без помощи мамы. С трудом стащила свое тело с кровати, и как раз вовремя, услышав голос мамы:

–Луиза! – Громко произнесла она. Мама не имела привычки вламываться в комнату к дочери.

– Я уже встала. – Убитым голосом произнесла я.

« Утро только началось, а ты уже устала», – невесело в рифму подумалось мне.

Встав под струю теплой воды, выждала несколько секунд, и начала менять воду с холодной на горячую. Душ немного придал бодрости. Выполнив все нужные процедуры, нарядилась в блузку бирюзового цвета, и юбку – карандаш с геометрическим рисунком, на которой присутствовал, помимо других, ярких цветов, и бирюза, что делало это комплект одним целым. Слегка подкрасила ресницы. Скептически себя оглядела. Мда! Взяла в руки бежевые туфли на невысокой, но тончайшей шпильке, и босиком прошлепала вниз, на кухню, где за столом сидела мама с кружкой в руке.

– Выспалась? – Спросила мама улыбаясь. Она, конечно, не влезла в разговор с Олегом, но и спать не ложилась, пока я не зашла домой.

– Конечно, выспалась! Настолько, насколько возможно выспаться за три часа. – Улыбнулась я в ответ.

Да, да, почти три часа я пыталась с начало успокоить, потом выгнать, затем послать это пьяное тело. И как мне это удалось, я до сих пор не поняла. Он просто, в один прекрасный момент, развернулся и ушел. Неужели нельзя было это сделать тремя часами раньше?!

– И чем все закончилось? – Спросила мама, ставя на стол передо мной большую кружку с горячим кофе.

– Он ушел. Молча. – Ответила я. Протянула руку и взяла вазу с вафлями. Мама слегка удивилась, так как знала меня, я никогда по утрам не ела сладости. Я их, в принципе, ела редко. Похоже, доконал меня этот парень.

– Что собираешься делать? – Прозвучал очередной вопрос.

Я откусила вафлю, поморщилась и отложила ее в сторону, ответила:

– Сейчас допью кофе, и на работу. – Взглянула на часы, которые висели на стене. – Скоро Егор с Кристинкой заедут.

Егор и Кристина Томовские – парочка не разлей вода. Они вместе со школы. С Крис мы дружили с начальных классов. А Егор пришел к нам в школу в седьмом классе, и с тех пор, началась та большая любовь. У моей подруги снесло голову сразу, как только этот блондин вошел в класс. Я была в шоке, так как никогда не видела ее в таком состоянии, в котором она, кстати, и прибывает до сих пор. Егор же, как только вошел в класс, уже больше никуда не смотрел, как только на Кристинку.

Спустя столько лет, глядя на своих друзей, я не переставала поражаться их любви. Кажется, что это что-то не реальное, и со мной уж точно такого ни когда не произойдет. А в связи с сегодняшней ночи, я в очередной раз убедилась в этом.

Где-то отдаленно прозвучал звук клаксона. Приехали. Так и не осилив кофе, я влезла на шпильки, и с гордой осанкой, – как обычно бывает, когда обуваешь каблуки, – прошествовала к входной двери. Взяла куртку.

– Ну, сегодня то уж до пяти? – Услышала вопрос мамы. Я частенько оставалась до семи на работе, чтобы доделать какой- нибудь очередной эскиз.

– Очень смешно. – Буркнула я, улыбаясь.

Погода радовала. Апрель давно вступил в свои права, доказывая это почти летним, греющим солнцем. Выйдя за дверь, и аккуратно пройдя по брусчатой тропинке на носочках, зная на опыте, что шпильки имеют привычку застревать в щелях между камней, с легкостью скользнула в открытую дверь авто. Егор, всегда галантный, открывал передо мной дверь. Крис как-то шутку попыталась его упрекнуть, что, мол, только перед ней он должен открывать двери. На что Егор выкрутился:

«Конечно, любимая, только перед тобой…. Ну и перед сестрой». А сестрой он называл меня.

Что Егор, что я, мы были единственными детьми у своих родителей. Так что иметь такого брата я была не против. Пусть и названного. Да и Кристина пыталась, какое-то время ревновать, но это быстро сошло на «нет».

Мотор голубого chevrolet заурчал, колеса зашелестели по асфальту. Почему голубой? Так решила Крис. Именно она пыталась убедить и мужа, и меня, что она тоже будет водить, и поэтому машинка должна быть милой. Только теперь за рулем всегда Егор. А как же Кристина, возникает закономерный вопрос? Она просто боится водить.

– С тобой-то что? – Спросила подруга, оборачиваясь. Она, как всегда, сидела на пассажирском сидении, справа от мужа. Ее рыжие волосы закрыли ей почти пол лица, но она быстрым движением перекинула их на другое плечо. Егор глянул в зеркало заднего вида.

– Что тебе не нравится, любовь моя?