светильниками пристани.

– Это знаменитая женщина-философ, платоновской школы, почитательница богов. – Олимпиодор встал, накинул и неуклюже здоровой рукой завязал на плече философский плащ. – Весьма интересуется египетскими мистериями и мифами. Я сведу тебя с ней и порекомендую. Ты можешь стать у неё кем-то вроде домашней учительницы, или секретарши со знанием египетских языков…

– Звучит не очень денежно. – Тон Аретрои слегка смягчился.

– Да. Есть и другой заработок. – Олимпиодор положил руку ей на плечо, и эфиопка не отстранилась. – Мне интересно всё, что касается софиополитов. Это чистое любопытство: хочу описать их в своём историческом сочинении. Я полагаю, что служба у Гипатии сведёт тебя с этими людьми. С агентами Софиополя, которые остались в Египте, такими как Ливаний. Я готов платить за сведения о них. И довольно щедро платить.

Барка ткнулась в пристань и со скрипом сотряслась от носа до кормы. Чтобы устоять, Олимпиодор схватился за оконную раму.

– Насколько щедро? – спросила Аретроя. Белки её глаз сверкнули в вечернем сумраке.

Дукс Фиваиды, муж славный Флавий Секундин сидел за столом и смотрел на Маркиана пристально, но безо всякого выражения. Молчание затягивалось. Гвардеец кашлянул.

– Это всё, мой дукс, – пояснил он. – Доклад окончен.

– Я ничего не понял, – также без выражения выговорил Секундин.

– Признаться, я тоже. – Маркиан развёл забинтованными руками. – Я до сих пор иногда задаю себе вопрос, что это было, и…

– Повтори, – прервал его дукс. – Только, во-первых, коротко. Во-вторых, понятно.

– Есть. Крепость сгорела полностью. Мы с Фригеридом выжили, потому что находились во дворе и сразу выбежали наружу. Выжили Кастор, Олимпиодор и шесть дромедариев, которым повезло выпрыгнуть из окон и не разбиться. Все монахи сгорели. Все софиополиты сгорели. Спасти их было нельзя.

– Монахи сгорели, – повторил дукс. – Маги сгорели. Стало быть, у нас двумя проблемами меньше?

– Да, мой дукс, – подтвердил Маркиан с некоторым облегчением.

– Это хорошо. Хвалю, гвардеец. Отлично справился.

Маркиан смутился.

– Но я не хотел их сжигать. Это не я. Просто так вышло…

– Не сомневаюсь. Когда в деле участвует Фригерид, всегда просто так выходит.

– Ты про тот пожар в борделе Евмолпа? – Маркиан поудобнее устроился для неофициального продолжения разговора.

– Не только. Ты ведь знаешь, он сжёг целый город в Дакии?

– Аркидаву? Ну я бы не сказал, что сжёг, просто он обыграл кого-то в кости, люди решили, что он жульничает, началась драка, кто-то опрокинул светильник, и…

– И просто так вышло, – закончил дукс. – Как всегда. Кстати, где сейчас это герульское чудо? Чем занимается в служебное время? Только не говори, что опять пьянствует со шлюхами!

– Конечно, нет, мой дукс. Он…

– И не смей врать!

– Тогда мне остаётся только промолчать, мой дукс.

Секундин вздохнул.

– Бог с ним. Ты говорил о каких-то книгах?

– Да, вот они. – Маркиан высыпал из мешка на стол кучу обгорелых свитков и кодексов. – Это всё, что удалось спасти. Софиополиты бегали в библиотеку и кидали со стены, пока…

Секундин остановил его жестом. Развернул свиток.

– Элефантида, – прочитал он. – «Об искусстве любви», с картинками. Хм. – Развернул следующий. – Плутарх, «О лике, видимом на Луне». А здесь что? Псевдо-Гиппократ, «О лечении поноса кровопусканием». И ради этого стоило сгореть в огне?

– Они просто кидали первое, что под руку попадалось. – Маркиан вздохнул.

Секундин отодвинул к нему всю груду книг, кроме Элефантиды.

– Забирай. Ты образованный человек и найдёшь им лучшее применение. – Он встал, и Маркиан тоже вскочил с кресла. – Ещё раз, мой Маркиан: ты отлично справился с заданием, показал умение командовать, и я хочу тебя повысить. Я собираю лучшие части для карательной экспедиции за пороги, против Исамни. Ты теперь знаешь пустыню, знаешь блеммиев. Хочу дать тебе турму парфянских стрелков.

– Благодарю за доверие, мой дукс! – Маркиан вытянулся и отдал салют забинтованной рукой. – Разреши взять Фригерида командиром второй десятки!

– Забирай это сокровище. – Секундин с отвращением отмахнулся. – Как раз надо будет спалить несколько деревень для острастки. Самая работа для него.

Войско Алариха покидало Город.

Нескончаемой вереницей пеших и конных колонн и обозов оно тянулось из Аппиевых ворот на юг.

Визиготы были счастливы. Каждый из них стал богатым и навсегда прославил свой род.

Певцы пели, в изысканных аллитеративных размерах и причудливых метафорах восхваляя Алариха, волка битв, кормильца воронов, Тунора сечи, делателя вдов, и его великую, небывалую победу над Римом.