содрогнулось, как будто опоссум прошел по могиле Арлин.
— Эй, сука, ты обоссала мой пол, — сказала Твила.
Арлин медленно моргнула, как рептилия. Молочная радужка глаз стала почти серой, водянистый взгляд слепой девочки, едва заметный проблеск узнавания, а затем тело снова содрогнулось.
— Арлин, если ты собираешься блевать, будь лапочкой, сделай это в ванную очень тебя прошу.
Твила оторвала большой кусок дешевой шершавой туалетной бумаги и подтерлась.
Арлин дернулась вперед. Судорожные движения, как у марионетки, и клацающие зубы делали ее похожей на глупую Хэллоуинскую игрушку. Она упала лицом вниз на колени Твилы, уткнувшись носом в бедра, и от шока Твила на мгновение окаменела. Затем Арлин зарычала, Господи, она зарычала, Твила почувствовала и услышала, как что-то рвется, а затем увидела в прокуренных желтых зубах Арлин пучок светлых лобковых волос.
Затуманенные глаза вспыхнули и затрещали — зрачки, тончайшая радужная оболочка — и внезапно свет в них погас.
Твила заверещала, никогда в жизни она не набирала воздуха в легкие для того чтобы заверещать, как тупая сучка в слэшере. Она попыталась оттолкнуть девушку, сплела пальцы в клубок, но Арлин крепко обхватила длинными руками фарфоровую чашу и повисла на ней.
Дуги снова возник в дверях с тупой ухмылкой и остекленевшим взглядом, правая рука сжимала пивную бутылку, как будто это его член.
— Господи, Дуги! Отцепи ее от меня! — это был не ее голос, а испуганное, перепрыгивающая на октавы нечто.
Она натянула повязку на голове Арлин, которая щелкала зубами и брызгала слюной на раздвинутые ноги Твилы.
— Девчонки, вы как больные щенки, — Дуги отхлебнул пива.
Арлин дернулась, и Твила осталась с бесполезным пучком волос. Голова Арлин повернулась, губы растянулись так далеко, что казалось, зубы вытянулись, когда ее рот сомкнулся на руке Твилы. Зубы пробиваются через кожу и мышцы. Ломающиеся зубы и скрежетание костей — как веточки, завернутые в мясо, и боль была чем-то почти живым, она поднималась по руке как огонь или выброшенная на мель медуза, ощущения как тогда, когда им было по восемь лет и Блонди защемил ее руку дверцей машины.
Она отпустила волосы Арлин и начала молотить ее по лицу, Дуги наконец сдвинулся с места, но только потому, что Блонди стоял позади него и оттолкнул в сторону. Блонди что-то кричал, но она не понимала ни слова из-за застилающего голову красного тумана. Влажный удар ладони по лицу Арлин, и вот ее нос превратился в кровавое месиво, а она все издавала чавкающие звуки.
Что-то в его руке отразило свет, дуга от фена, двадцатипяти ваттная лампа накаливания, и сила каждого удара передавалась ей через вторую руку, которой она держала Арлин.
— Хватит, чувак! Хватит! — кричал Дуги и потянулся к Блонди. — Ты же прикончишь ее, чувак!
Ее идеальное выражение собственного замешательства, боли и гнева не поддавалось словесному описанию. В последний раз ручка фена встретилась с лицом Арлин, пластик раскололся, кость треснула, рука Твилы выскользнула из ослабленных сломанных челюстей.
Твила ползла, раскачиваясь в багряном цвете и скользя по липкому от мочи линолеуму мимо Дуги в прихожую, где рокочущие тела собрались на представление.
Когда близняшки устраивали вечеринку, приходили все.