- Люсь, ну вот опять ты со своими закидонами, делать тебе нечего...

  Люська в домашних шортиках и старой Витькиной рубашке возилась рядом на диване, подсовываясь Витьке под локоть. Ему было лениво отодвигаться, диван не позволял вытянуться во всю длину, и Люська в результате замерла в странной позе - голова у Витьки на коленях, ноги на подлокотнике.

  - А если и нечего. Все переделала, мужа накормила, в кино не идем, телевизор видеть не могу. Давай, а?

  - Уста-ал...

  - Да прям. Кокетничаешь.

  Рука Витьки ненавязчиво легла Люське на грудь. Она извернулась и сбросила его руку.

  - Устал один такой, ага.

  - Ну ты чего...

  - Я тебе что? Борщ, котлеты и постель? Мне, может, скучно. Может, мне кина хочется.

  - Про сантехника?

  - Ой, не напоминай. Ви-ить... - она опять повозилась у него под мышкой, теплая и растрепанная. Витька вздохнул.

  - Ну ладно уж. Говори, чего хочешь.

  - Да я что, я как ты решишь...

  - Нет уж, не заводи волынку. А то вот решу, что ты двоечница непослушная, и в угол тебя поставлю.

  Люська насторожилась и искоса глянула на его подбородок. Ей не было видно, улыбается ли он.

  - Ну прям сразу и двоечница, быстрый какой. Ты ж сначала проэкзаменуй...

  - Ага, всю мороку на меня решила свалить. А если... - Люська потихоньку повернулась на бок, подтянула ноги, уперлась пятками в подлокотник, - ...если ты, скажем, медсестра... А у меня болит...

  - Вот здесь? - хихикнув, Люська ухватила его за то, что, по ее мнению, у него болело. Он вскрикнул и попытался опрокинуть ее на диван, но она выскользнула и чуть было не удрала - Витька поймал ее за бедро, рванул, усадил на колени. Несколько минут они возились и сосредоточенно пыхтели, потом она все-таки отпихнула его.

  - Ну ты даешь, блин, жару. - Тяжело дыша, Витька откинулся на спинку дивана.

  - Не хочу в медсестру.

  - Тогда давай в сантехника.

  - Ага... Ой, Вить, у нас на кухне кран течет, я забыла!

  - Тьфу. Какое забыла, ты мне вчера весь вечер талдычила. Починю, сказал же.

  - Новый надо!

  - Еще деньги не тратить! Там наверняка прокладку сменить надо...

  - Прокладку в китайском кране? Хочешь, свою дам? Менял один такой.

  - Вот ты стерва, Люсь. Отстань уже.

  Они отодвинулись друг от друга и некоторое время молчали, надувшись.

  Потом она сказала:

  - А если в священника и ведьму? Такого еще не было.

  Подумав, Витька утвердительно кивнул.

  - Тогда уж не священник, а инквизитор.

  - А какая разница?

  Она сползла на ковер, села, подобрав под себя ноги, и принялась расстегивать пуговки темной рубашки, сооружая нечто вроде декольте. Витька с интересом за ней наблюдал, не двигаясь с места. Потом она попыталась придать лицу загадочное выражение, дико кося глазами. Витька фыркнул, и она согнулась пополам, уткнувшись в ковер и трясясь от смеха.

  - Ну уж нет, милая моя. Ты меня тут не соблазняй, инквизитора такого сурового. - Он встал, возвышаясь над ней, как башня. - Дочь моя...

  - Не-не! - Люська оторвалась от ковра. - Не так как-то! Я же ведьма!

  - Молчи, женщина!

  Люська покорно замолчала.

  - До святой инквизиции дошли слухи, что ты занималась колдовством! Что ты можешь сказать в свое оправдание?

  - Неправда это... ой, а как говорить?

  - ...святой отец.

  - Неправда это, святой отец! Интересно, а его, значит, все равно отцом называть надо... ну ладно. Неправда это! Ничего я не колдовала, это все врут про меня!

  - Лучше признайся сама, женщина! Иначе пытать буду!

  - Еще и пытать? Ух ты! - Люська зарумянилась, поправляя рубашку на оголенных плечах.

  - Да, вот сейчас свяжу - и на дыбу!

  - За что? Я невинна (ой, мама!) и чиста, как... овечка!

  - Люсь, ну вот овцой ты себя не выставляй. Ведьма ты и есть, а то я не видел, как ты волосы жгешь на свечке.

  - Так это ж волосы с расчески, их и надо жечь, нельзя ж их в мусор выбрасывать.

  - Ага, вот ты и призналась, колдунья!

  - Вить, ну ты не путай. То одно, а то другое.

  - Все равно колдовство! А плюешь через плечо?

  - А сам не плюешь?

  - Не смей, женщина, равнять себя со мной, твоим судьей! И вообще, ты играешь или нет?

  - А ты тогда всякую ерунду не приплетай. - Она вздохнула, потом еще раз, и еще. И опустила голову.

  - Да, святой отец, признаю, был такой грех - плевала я через плечо. Но это не от злого умысла, а от глупости нашей женской...

  - Ну хорошо, поверю. Такую малость можно и простить неразумной женщине. А что ты скажешь о той красной ниточке, что у тебя на запястье повязана?

  - А это чтоб зуб не болел, святой отец. И ниточка эта самая чистая - из того платка, в котором бабушка в церковь ходила! Она у меня богомольная была...

  - Это она тебя научила нитку повязывать?

  - Конечно! Она еще молитву при этом читала, да я не запомнила... Разве ж это колдовство - когда с молитвой?

  - Не запомнила, говоришь... Ладно, оставим пока. Потом к этой ниточке вернемся... может быть. Есть дело посерьезнее. Говорят, ты втайне от добрых людей посыпала солью порог своей соседки!

  - Не посыпала, а случайно рассыпала!

  - Среди ночи встав для этого?

  - Кто тебе такое сказал?

  - Как к инквизитору