Френки Роуз, Никита Рэй Зима

Никогда не жалей о падении том,

О, Икар, что бесстрашно парил.

Но их величайшая трагедия в том,

Что не чувствовать им, как солнце палит.

Оскар Уайльд

Глава 1 Ceilidh^[1]

Имена мужчин, убитых моим отцом, как заклинание переплетаются с ударами моего сердца, сопровождают его биение и каждый шаг, который я делаю по жизни. Сэм О’Брэйди. Джефферсон Кайл. Адам Брайт. Сэм О’Брэйди. Джефферсон Кайл. Адам Брайт.

Вдыхаю — это Сэм. Выдыхаю — это Джефферсон, или Джефф, смотря насколько близко вы с ним знакомы. Адам существует где-то в промежутке между вдохами, в тех моментах, когда я забываю, что нужно дышать. Я знала Адама. Он был отцом Мэгги, баскетбольным тренером в школе Брейквотера. Его брат — мэр города, и все знали его в лицо.

Моя мечта — однажды убежать из Брейквотера, чтобы все изменить, чтобы все эти события не были такими тяжелыми, но нет никаких шансов. Моя фамилия — синоним боли и убийства, и так будет везде, куда бы я ни направилась, поэтому я ее сменила. Именно по этой причине я оставила свое прошлое в маленьком городке Вайоминга и уехала в колледж, где стала Эвери Паттерсон.

— Эвери! Эй, Эвери! Постой! — Морган Кэплер толкает меня локтем в коридоре, когда я выхожу с занятия по английскому.

Она узнает меня по выделяющимся из толпы белокурым волосам и по папке, за которую я хватаюсь, прижимая к груди, как всегда низко опустив голову. Я улыбаюсь ей и торопливо ухожу подальше от класса международных и общественных отношений, одного из скандально известных мест в Колумбийском университете. Морган по каким-то своим причинам решила помогать мне. Она сумасбродная и откровенная, какой я никогда не была. Возможно, я была бы как она, если бы мой отец не застрелил трех человек, когда мне было четырнадцать. Но опять же, кто знает. Морган пахнет мятной жвачкой и духами Issey Miyake. Она сверкает улыбкой, появляясь откуда-то сбоку, и задевает меня плечом, пытаясь привлечь внимание:

— Ты идешь на celidh сегодня?

Слово — похожее на «Кейли»^[2] — мне не знакомо.

— Что это?

Она накручивает свои темно-рыжие волосы на указательный палец и усмехается.

— Ирландская вечеринка, видимо. Девчонки из Ипсилон выряжаются сексуальными лепреконами. Сучки.

Я стону, прячась за своей папкой:

— Ни за что, Кэплер. — Сексуальные лепреконы, мать их. Студенты сошли с ума. Я не буду тратить свой вечер, тусуясь с кучкой увлекающихся ксанаксом невротичек. Особенно в четверг, потому что с тех пор, как я последний раз проверяла, наши занятия не длились «до пятницы». — Я не собираюсь веселиться сегодня. У меня зачеты на следующей неделе.

— И у меня, — смеется Морган. — Но это не значит, что нельзя на один вечер на все забить.

Она оставляет в покое свои волосы и принимается за мои.

Я ловлю себя на мысли, что надо было уступить безрассудному порыву и постричь их пару дней назад. Если бы они были короткими вместо свободно лежащих и вьющихся гораздо ниже плеч, ей бы было нечего хватать. И, что более существенно, парни не пялились бы на меня, пока я проходила мимо по коридору, и не делали предположения, основываясь на стереотипах о внешности. Блондинка равно пустышка. Блондинка равно тупая. Большинство девушек из Колумбийского с таким же цветом волос часто выпивают и являются старожилами всех вечеринок. Я подумываю стать брюнеткой.

Шлепнув Морган по руке, я слегка улыбаюсь:

— Я не очень хороша в зубрежке. И должна работать усерднее, чем ты, чтобы получить степень. В таком случае я облажаюсь, и никто не наймет меня на работу. И тогда мне придется переехать и жить с тобой всю оставшуюся жизнь. А ты всегда будешь жалеть, что не оставила меня одну, чтобы я могла сосредоточиться.

— Пффф… — откинув голову назад, стонет она. — Я тебя умоляю! Мы все равно собираемся вместе жить после колледжа. И, кроме того, тебя вечно не бывает дома. Вот станешь большой шишкой в журналистике, тебя обязательно будут приглашать на все изнуряющие звездные вечеринки длиной в ночь, чтобы отслеживать изнутри распадающиеся браки и пластику груди звезд.

У Морган абсолютно неправильное представление о том, каким журналистом я хочу стать. Заметки об общественной жизни и колонка о знаменитостях — последнее, чем я хочу заниматься.

— Мдааа. Действительно, забавно.

— Эвери! — Морган хватает мою руку и тащит прямо к библиотеке, вместо кампуса, куда я шла, по направлению к Морнингсайд-Хайтс, где мы обе живем. — Тебе нужно начать наслаждаться собой.

Ну да, она оставляет за собой право напоминать мне, что я снова себя теряю. Как-то случайно я рассказала ей о своем отце; она единственный человек в Колумбийском, который знает об этом. Однажды вечером мы так напились, что меня вырвало в урну на Бродвее и я разболтала целую историю — как мой отец покончил с собой, убив троих членов Брейквотерского сообщества, как я превратилась в социального изгоя с того дня, и как все шпыняли, гнобили и запугивали меня в последние четыре школьных года.

Я едва знала Морган в то время. Мне реально повезло, что она оказалась верным другом с самого начала. Я почти убила себя, создавая новую личность, и не знаю, что бы делала, если бы не смогла стать кем-то другим здесь. Эвери Паттерсон — обычная девчонка из Айдахо. Ее большая семья не отрекалась от нее из-за ошибок ее отца, а ее мать, конечно, не выбрасывала ее на порог дома лучшего друга отца, чтобы забыть о своей старой жизни и стать хладнокровным прокурором в городе.

Морган сводит брови вместе, пронзительно смотря на меня серыми глазами.

— Мы должны пойти, — говорит она.

— Но зачем? — опять стону я.

— Потому что я рыжая. И убийственно выгляжу в зеленом. А тебе надо потрахаться.

Я стучу по ее руке, она тянет меня ко входу в наш дом на 125-й улице, направляя на лестничную площадку первого этажа.

— Это последнее, что мне нужно. У меня не…

— Если ты скажешь, что у тебя нет времени на секс, я буквально завизжу!

Группа девчонок, спускающихся по лестнице, перестает разговаривать и бросает на нас непристойные взгляды.

— Ты заставляешь людей думать, что я практически шлюха, Морган.

— Ну и что? Жизнь была гораздо веселее, если бы ты была более раскрепощенной.

Я не реагирую на это. Она открывает дверь в квартиру, и я направилась прямиком в ее комнату, усаживаясь на кровать. Я живу тремя этажами выше, поэтому мы обычно тусуемся у нее между занятиями, чтобы меньше ходить. К сожалению, мы были не настолько везучими, чтобы стать соседями при распределении, и ни