глубин своего сердца», не упустив очередной возможности объявить себя посланцем Божьим. Английский флот не нес стражу у берегов. Корабли вскоре после 8 сентября отправились в Лондон и сильно пострадали во время шторма в Ла-Манше, который потрепал и корабли герцога, вышедшие из гаваней близ устья Дива. Так что англичане не могли (да и не считали нужным) поджидать флотилию нормандцев. Вероятно, король Гарольд решил, что Вильгельм не захочет начинать поход, когда погода уже начала портиться в предверии зимы.

Флот герцога, состоявший примерно из 700 кораблей разного водоизмещения, подошел к берегу Англии, воспользовавшись высокой водой. Более крупные суда бросили якорь подальше от берега, и людям пришлось прыгать в воду и добираться до суши вброд. Лошадей свели по сходням и повели к берегу по воде. Другие корабли, которые были всего лишь плоскодонными однопарусными баржами, предназначенными для путешествия в один конец, попросту выволокли на песок.

Войско завоевателей, состоявшее из конных отрядов, лучников, арбалетчиков и пеших воинов в кольчугах и кожаных доспехах, насчитывало, по словам аквитанского хрониста, 14 000 человек, из которых не менее 10 000 были собственно воинами.^[9] Таким образом, на каждом из семисот кораблей плыло в среднем 20 человек, и много места оставалось для лошадей, припасов и многочисленных слуг: кузнецов (выполнявших функции оружейников), конюхов, плотников, поваров и прочих. Все они запечатлены на гобелене из Байё, в сценах, изображающих приготовления к походу и высадку в Певенси. В списке судов Вильгельма Завоевателя (этот документ восходит к оригиналу, написанному в аббатстве Бэттл) упомянуты 776 кораблей и названы имена четырнадцати магнатов, которые снарядили их и передали в распоряжение Вильгельма вместе с 280 рыцарями.^[10]

Герцог отдал приказ кораблям, везущим пехоту и лучников, пристать к берегу первыми, а воинам, плывшим на них, в полной боевой готовности двигаться вперед. Они обшарили всю бухту, не встретив никакого сопротивления, но выставили дозорных на случай внезапного нападения. Бароны и рыцари следили за тем, как конюхи вели на берег их драгоценных коней; лошадям дали размяться, а затем их накормили и напоили. Другие слуги выгружали всевозможные припасы и поклажу, в том числе шатры для герцога и других баронов. Повара и их помощники занялись приготовлением обеда. Когда все было готово, высадились герцог и его приближенные.

Уильям Мальмсберийский пишет, что, выходя на берег, Вильгельм оступился и упал. Окружающие оцепенели, но когда он поднялся, все увидели, что герцог держит в руках пригоршни земли. Стоявший неподалеку Вильгельм Фиц-Осберн воскликнул: «Вы держите в руках Англию, герцог, вы будете королем!» Вильгельм, также стремясь перетолковать дурное предзнаменование, ответил: «Клянусь Господом! Я вступил во владение своим королевством, земля Англии в моих руках». Один из караульных принес клок соломы с крыши стоявшей неподалеку хижины и дал его герцогу. Тот взял солому со словами: «Я принимаю ее, и да будет с нами Бог!»^[11]

В то время Певенси-Бэй была большой и довольно мелководной лагуной с обширными топями в северо-восточной части. С тех пор уровень моря понизился, и береговая линия на несколько миль сдвинулась к югу. У нас нет подтверждений того, что Вильгельм сознательно выбрал Певенси в качестве опорного пункта, но эти места были хорошо знакомы феканским монахам, от которых герцог мог получить информацию о подходящих местах для высадки. Возможно, он выбрал бухту Певенси из-за ее удаленности от укрепленных прибрежных городов, — Дувра, Сандвича и Ромни.

При короле Эдуарде эти города, как, возможно, и некоторые другие, выставляли небольшие боевые корабли с командой примерно из двадцати человек для обороны побережья. В береговой флотилии насчитывалось 40–50 таких судов. Кроме того, все порты имели собственные укрепления.

Певенси был не лучшим плацдармом: окружавшие его болота затрудняли продвижение вперед, и герцог удовольствовался тем, что занял старый римский форт Андерида. Там его люди быстро возвели земляную насыпь с деревянной башней и палисадом, собрав их из привезенных с собой готовых частей. Укрепление находилось в юго-восточном углу старой крепости в Андериде и было защищено насыпью и рвом. Герцог привез из Нормандии все необходимые деревянные части для нескольких крепостей: их можно было быстро собрать, как только были готовы насыпь (не меньше 10–20 футов высотой) и сухой ров.

Данные «Книги Страшного суда»^[12] свидетельствуют о сокращении годового дохода (и, соответственно, урожая) в поместьях, расположенных к западу от Певенси сразу после Нормандского завоевания. Таким образом, мы имеем подтверждение того, что эти земли — на юг современного шоссе А27 и до города Льюис — были разорены нормандцами. Можно предположить, что, укрепившись в этой местности, захватчики решили пополнить запасы свежего мяса и прочих съестных припасов. За этим последовало логичное продолжение: уже после победы на Гастингсе в лагере нормандцев началась дизентерия. Помимо своей сугубо практической цели эти грабежи служили средством устрашения местного населения. Взяв то, что было им нужно, нормандцы уничтожили крестьянские дома. Это было спланировано заранее: герцог Вильгельм знал, что даже при такой внушительной флотилии он не сумеет привезти провиант для столь многочисленного войска. Он знал также, что на правах захватчика сможет кормить своих людей, безжалостно разоряя всю территорию вокруг лагеря. Он делал то, чего король Гарольд не мог допустить: земли Сассекса были его вотчиной, а местные жители — его людьми.

Либо 29, либо 30 сентября герцог решил отвести свой флот вдоль берега к Гастингсу, в то время как конники и пехота двигались по суше, наводя грабежами ужас на местное население. Решение Вильгельма перенести лагерь было обусловлено тем, что Певенси-Бэй был слишком открыт, а окружавшие его болота оставляли мало мест для маневра; кораблям нужна была более безопасная гавань. Перемещение целого флота могло занять не один день. Корабли двигались вдоль северного берега гавани. Их путь можно проследить по списку «опустошенных» поместий в «Книге Страшного суда» (они утратили до трех четвертей своего дохода). Одновременно сухопутное войско прошло по побережью, там следы разрушений видны еще больше. Не имея карт, нормандцы двигались от одного поселения к другому, ориентируясь по солнцу и линии берега. Нормандские хронисты упоминают, что воины Вильгельма, приходя в деревни, уводили с собой весь скот, а также брали в плен юношей, девушек и даже вдов — чтобы использовать их как слуг.