========== Застывшие слёзы в её глазах ==========

Все мы разбиты. Самое главное — найти человека, осколки которого совпадают с твоими…

Школьный суд. Место, находящееся в мрачной башне, острые пики которой уходили в самый верх и скрывались за непроглядными, какими-то непривычно серыми тучами, подозрительно скопившимися вокруг неё.

Помещение, где восседали величественные ангелы и демоны. И там очередной раз решали судьбы виновных, идущих против всех законов и против воли самого Шепфа, учеников. Они замирали перед гладким деревянным столом, где во всём своём величие и статусе сидели важные, добившиеся определённых и разных успехов ангелы и демоны. В глазах замирал жуткий страх, проникший в них с самого начала. как их поймали из-за нарушения самого важного закона. Крылья пойманных учеников в очередной раз вздрагивали от страха в ожидаемом ужасе, когда суд решал их последующую судьбу.

И как только им выносили приговор, неисправимый и решительный, не поддающийся обсуждению, крылья нарушителей покорно опускались вниз, принимая судьбу, возможно, слишком жестокую и смертельную для них, вечно идущих на поводу желаний. Для них, кто игнорировал правила, созданные и одобренные самим Создателем.

На их лицах замирал ужас, когда предвестники смерти в обличие внушительных стражников болезненно скручивали руки и уводили на смерть, от которой невозможно увернуться, слишком отчаянную и горькую. Они плакали, кричали, надрывая связки, и пытались вырваться из крепких рук, намертво впившихся в запястья, но понимая, что ничего не получится, покорно рыдали про себя и винили во всём содеянном проснувшееся желание нарушить то, что нельзя.

Люцифер впервые стоял перед судьями, гордо задрав голову. Демону было плевать на сидящих перед ним величественных судей. Он лишь скучающе оглядывал каждого, усмехаясь своим мыслям. Его было сложно сломить на мимолётный страх, на редкое чувство сожаления, на невозможную покорность. Он был сыном самого Сатаны, самого жестокого, не поддающегося слабостям и всевозможным порокам Правителя.

Люцифер опустил взгляд вниз, чувствуя непонятное, слишком хорошо забытое чувство…

Маленькие бордовые крылья повторный раз вздрогнули, тревожно затрепетали от тяжёлого, пропитанного злостью вздоха отца. Маленький Люцифер в очередной раз не смог выполнить задание, сложное поручение, приказ отца и пришёл за наказанием, ожидая очередные больные удары по всему телу. Сатана стоял лицом к камину, в котором так и играли язвительные, огромные языки пламени. Тёмные тени играли на грубых чертах лица Правителя, который в очередной раз был зол на сына, неспособного достойно выполнить его поручение.

— В какой раз, сын, ты разочаровываешь меня?… — прошептал Сатана низким и грубым голосом, скрывая непомерную злость. Нечеловеческий тон с хрипотой пробирал до неконтролируемых, быстро пробегающим по телу мурашек.

Маленький, уже в таком возрасте гордый демон виновно опустил голову, жмуря сильно глаза и предчувствуя что-то плохое, то, что невозможно обойти. Сатана быстро развернулся к нему, и красные глаза вспыхнули, выжигая изнутри сына очередную готовность к тому, что надоело ждать. Он пренебрежительно хмыкнул и отстранённо смотрел на сына, который всё это время боялся поднять глаз, встретиться со взглядом уничтожения.

Неожиданный, но звонкий шлёпок раздался в немой, пропитанной напряжением тишине комнаты. Люцифер отшатнулся от жёсткого удара по щеке. Сжал губы в тонкую полосу, метая взглядом во все стороны и скрывая чувства, которые рвались ничтожно наружу.

Люцифер сделал маленький шажок назад, подсознательно боясь очередных безжалостных ударов по лицу. Но Сатане не понравилось это и, вцепившись смертельной хваткой в руку сына, притянул его к себе вплотную, заставляя покорно поднять голову. Люцифер через мимолётный страх, пронзивший всё тело, поднял взгляд, скрывающий бурлящие и противоречивые чувства.

Снова безжалостный удар, заставляющий отлететь чуть в сторону. Но Сатана, продолжая крепко держать сына, притянул его к себе снова. Щека обдалась неконтролируемым огнём, до сих пор ощущая ладонь отца, и демон сжался изнутри, боясь ощутить боль снова.

— Какой же ты слабак… — произнёс Сатана, вкладывая в эти слова всё своё пренебрежение, отвращение и ненависть. — Боль — это иллюзия! Боль — лишь тренажёр силы воли и характера!

Будто впадая в неконтролируемую агрессию, Сатана снова замахнулся, и Люцифер сжался всем детским телом, ощущая болезненные хлопки на всём теле, безжалостные удары кулаком в живот. Демон сгибался от боли пополам, слегка отхаркивался кровью, сдерживая рвущуюся злость, и покорно молчал, стиснув зубы до глухого скрежета.

Что бы он не чувствовал, как бы не хотел показать свой рвущийся характер, проснувшуюся силу и желание противостоять уже в таком маленьком возрасте, он не мог… Боялся и стыдился этого чувства — страха. Только со своим отцом мог испытывать эту ужасную, непомерно жестокую грань, слишком скользкую под ногами.

— Когда-нибудь, я выбью из тебя эту слабость! — схватив свирепо сына за запачканную кровью рубашку, притянул к себе, испепеляя непомерно злым взглядом, на грани свирепости. — Всё, что есть в этом мире — слабость! Запомни мои слова и вбей в свою тупую голову! — он ужасающе оскалился, и глаза вспыхнули языками красного пламени, прямо как в камине. — Если ещё раз замечу в тебе такое качество, то пощады не будет!

И с отвращением толкнул его от себя, разворачиваясь спиной, и взгляд, уже потухающий, вернулся к изучению камина, где продолжали танцевать языки пламени во всей красе. Люцифер тяжело дышал и сдерживал разрывающуюся душу. Уходя, он постоянно оборачивался в сторону отца, потерявшего полный интерес к нему. Всё постоянно повторялось: возвращался в свою комнату, тихо сворачивался на кровати и молча ждал, когда регенерация сделает своё дело…

Спокойный и пренебрежительный взгляд, скользнув в сторону, сразу встретил серые крылышки, поджатые к хрупкому девичьему телу, которое било едва заметная дрожь. Пухлые губы Непризнанной сжались в тонкую линию, а взгляд голубых глаз, обычно погружающий в вечное спокойствие и умиротворение, сейчас тревожно устремился на судей, не спускающих с них внимательные, липкие от любопытства взгляды.

Только ритмичные и негромкие постукивания пальцев сидящего перед ними Серафима разбавляли тревожность Непризнанной, быстро