коммерческий директор фирмы, и, затягивая по-наркомански слова, сообщает, что Рома завтра уезжает в Тюмень работать в предвыборном штабе кандидата в губернаторы, и он, Антон, ждет от меня медиаплан на месяц. Про Тюмень Рома сочинил, чтобы сбежать от кредиторов, я это знал. Предупрежденный Димой, отвечаю, что давно, как и Рыжий, вышел из жюри премии и ничего делать не буду, поиграли и хватит, ищите Тягунова и справляйтесь у него. Про выход из жюри, кстати, — истинная правда. Через пять минут звонит Роман и обещает приехать с ржавой бритвой. Набираю тебя, смеясь, рассказываю историю, а по спине мурашки. Ты, как назло, нетрезвый в тот момент, отнесся ко всему серьезно, звонишь Роману, забиваешь с ним стрелку у Дворца спорта, это ровно посередине пути от тебя до него, и бежишь бить морду. Выглядел ты, наверное, угрожающе. Рома, по твоим словам, убежал в темноту как заяц, еще завидев тебя издали, и мы больше его никогда не видели. Через полтора месяца, рано утром 30 декабря 2000 года, Рому Тягунова нашли выброшенным (или выбросившимся) с пятого этажа дома по улице Челюскинцев, где был какой-то притон.

Ты заплакал, когда я позвонил и сообщил тебе о Роме. Ты его любил. На похороны 2 января мы не пошли, я из-за гриппа, ты боялся сорваться. Ромину гибель так и не раскрыли. Ни по милицейским каналам, ни по криминальным. Город шипел слухами. Верников обзванивал всех с известием, что Рыжий — следующий…

После этого уже никто не мог тебя остановить, поэтому никто и не остановил. Ты взял всю вину на себя, и это она сдавила тебе горло ранним утром ноль седьмого ноль пятого в родительской квартире на улице Шейнкмана. Вину — я знаю за что. За трагическое несовпадение будущего с прошлым. За то, что время не вернуть, и детский рай, и любовь тоже. За то, что все проходит. Ты захотел назад, поняв, что тут ты бесполезен. Ты попросил слишком сильно, и там, некоторое время помедлив, уважили. И это был выбор свободного человека, и поэтому надо бы перестать чувствовать вину за случившееся. Если мы все же когда-нибудь встретимся, я обниму тебя и повторю последнюю строчку стихотворения про “два хороших друга, два врага”, которое ты прочитал мне однажды, только изменю грамматическое время с прошлого на настоящее. А пока подождем, нам скоро принесут сандвичи, суп и салат, осталось недолго.

Июнь-сентябрь 2005

Хоторнден — Москва