кивнул. Даже когда люди исчезли из виду, перед глазами у меня все еще стояли их лица с выражением полнейшего недоумения и недоверия. Затем, как и внезапно пропавшие тела, они тоже канули в лету. Негр, шофер дока, оставался дольше всех, превращаясь из неописуемо странной, красно-зеленой фигуры в нечто темно-бордовое, и тут же становясь едва заметным мерцающим призраком, вскоре исчезнувшим совсем. Потом появилась сверкающая панорама, сияющая множеством ярким цветов и их необыкновенных сочетаний, невероятно красивая масса ослепительных огней, которая заполняла все пространство удивительным блеском. А затем — темнота. Я попал туда, где нет никаких излучений.

На несколько секунд меня охватила паника. Я потерялся, безнадежно заблудился в вечной тьме, неспособный разглядеть свои приборы и инструменты, и головокружительно быстро летел куда-то в неизвестность. Конец всему! Я больше никогда не вижу родную планету, мою собственную крупинку в бесконечности. Я никогда больше не почувствую руку дока на своем плече, не увижу блеска золотого зуба черного Тома, не смогу поработать знакомыми инструментами, не взгляну в мощный микроскоп на несчетное многообразие кристаллических форм, ярко сияющих в свете...

Я покраснел и смущенно улыбнулся. Как я мог забыть, что у меня есть лампы на шлеме и перчатках, готовые вспыхнуть реальным, видимым, белым светом из источника, не зависящего от внешнего мира. Конечно же, док подготовился и к такому случаю! Я уже почти сложил губы, чтобы свистнуть, тем самым зажигая лампы, но тут меня озарила иная вспышка света — вначале ярко-фиолетового, затем сапфирового, изумрудного, а вскоре и всех остальных цветов радуги. Картина постоянно изменялась, переливалась и... приобретала форму! Полет мой стал замедляться, и я убрал руку с пульта управления, в который вцепился мертвой хваткой, а, остановившись, неловко перевернулся и поплыл куда-то вверх.

Я беспомощно барахтался в надутом воздухом скафандре в темно-зеленой жидкости, от которой шли испарения. Я был примерно на такой же глубине, как и тогда, когда купался в океане на Земле. Уверен, что и сейчас я был в воде. Надо мной сиял огромный шар зеленого пламени, занимая почти четверть сине-зеленого, туманного небосвода. Кроме этого, я мало что видел, поскольку кварцевый шлем, который защищал мою голову, почти полностью погрузился в воду. Нащупав у себя на поясе кнопку, отвечающую за перископ, я нажал ее, и «дополнительный глаз» поднялся над поверхностью зеленого водоема. И верно, неподалеку была земля: крутые глинистые берега, темно-фиолетовая, каменистая равнина, и дальше, над нею — красные скалы, вершины которых покрывала яркая трава.

Я бешено греб к берегу, задыхаясь и фыркая, словно тюлень, и выбрался на аметистовую площадку, по крайней мере, нечто похожее на нее. Глинистые склоны были слишком круты, чтобы можно было забраться на них в одиночку, так что, достав из водонепроницаемого отделения скафандра инструменты и платиновую пластинку, я принялся за работу. Не подумав, я отсоединил шлем, что было крайне безрассудно, поскольку я еще не провел анализ атмосферы, но ощущение того, что это какой-то неизведанный уголок Земли, было слишком сильно. Однако, к счастью, воздух оказался пригодным для дыхания. Он был плотнее нашего, с бОльшим количеством углекислого газа и кислорода, и меньшим содержанием азота, но все же им можно было дышать. Итак, нацарапав на пластинке показания приборов и примерную карту того места, где я нахожусь, добавив пару комментариев, я положил ее на плоский кристалл, установил на лучевом резонаторе необходимые параметры и нажал на кнопку. Платина и часть кристалла исчезла, оставив лишь едва заметное голубоватое свечение, вызванное перевозбужденными атомами. Позже док рассказал, что пластинка, которую я отправил им, материализовалось прямо под стулом одного из двух скептически настроенных Томасов, старины Барнса, сильно расстроив его, вечно брюзгливого и уверенного в своей правоте. К счастью, луч резонатора вошел в аметист немного глубже, чем при моем появлении, примерно на три метра, тем самым предохранив дока от серьезных неприятностей во время его путешествия.

ПРОЧИТАВ МОЕ сообщение, он тут же начал подстраивать наши планы в соответствии с данными, которые я прислал. Док упаковал все необходимые вещи в плотно закрытый металлический цилиндр и расположился там, где прежде стоял я, взгромоздившись на аметистовую колонну, торчащую из потрескавшегося бетонного пола лаборатории.

Тем временем, я пытался выдолбить ступеньки в красных глиняных стенах своей тюрьмы, чтобы полюбоваться на скрытый от меня мир, но мои усилия оказались тщетными, поскольку глина, соответствуя своей природе, крошилась, как только я пытался на нее встать. Внезапно, на поверхность спокойного зеленого водоема всплыл металлический цилиндр, и секунду спустя, перемещаясь значительно медленней, чем я, появился док, способом, больше подходящим для небезызвестного чеширского кота, на том месте, где буквально секунду назад было овальное углубление в кристалле. Он улыбнулся, помахал герметичной рукавицей и принялся отстегивать шлем, осматриваясь вокруг.

— Как же мы отсюда выберемся, профессор? — спросил он, снимая прозрачный шар с головы.

— Можете меня обыскать, — отвечал я, — не найдете у меня в карманах ни одной лестницы.

— Тогда давай попробую я. Где, черт побери, моя записная книжка?.. Ага, нашел! — воскликнул док, указывая на цилиндр. — Должно быть, я уронил его. Ко мне, Мухтар! — резко свистнул он.

В ту же секунду, к нам по воде понесся цилиндр. Это выглядело просто невероятно, хотя я знал, что в каждом конце хитроумного прибора находилось по двигателю и винту, настроенному на определенную тональность голоса.

Вытащив тяжелый цилиндр на наш, построенный самой природой пирс, мы открыли его. Мне не терпелось узнать, что же прихватил док. Первым делом он достал пару персональных мини-вертолетов. Прикрепляешь такой к себе на спину, пробегаешь пальцами по мудреной клавиатуре — и лети себе. Это было одно величайших изобретений двадцатого века. Модели, которые взял док, в отличие от большинства других, могут использовать в качестве источника энергии как лазерный луч, так и переносные электростанции с очень компактными аккумуляторами самой современной конструкции.

Кроме того, на вертолетах было оборудование для фотосъемки, консервированная еда, бинокль, переговорное устройство для связи со вторым летательным аппаратом, ракетница, способная стрелять как разрывными пулями, так и испускать электрические разряды, и, что самое важное, в комплект снаряжения