только учтите, что это не для протокола, - ухмыляюсь я.

Макс задумчиво смотрел в иллюминатор, за которым уже начало светать.

- Слушай, Профессор, но ты же сто раз мог убить Блекджека и смыться.

- Мог, это было слишком просто. Но тогда я не смог бы забрать с Острова тебя. А я тебе обещал, что ты еще встретишься со своими детьми. Пришлось постараться, чтобы сдержать слово.

Он чуть помолчал.

- Значит, все эти планы… Боливар, все такое… Все было ненастоящим?

Я фыркнул:

- Ты правда думал, что я помогу сбежать с Острова целой шобле убийц, террористов и прочей мразоты? Прости, тупой вопрос. Ты действительно так думал, моими стараниями.

- Мне тогда почему помог?

- Потому что ты – один из немногих, кому я сочувствовал. Кого я очень хорошо понимаю. Кем я вполне еще могу стать… Видишь ли… Мне, как и тебе, очень повезло с подругой. Я был осужден за убийство своей девушки – но на самом деле, она «исчезла» и полгода провела в Швеции. Имитировала амнезию. Мой ученик взломал пару баз данных и подменил ее фото и имя на время. Когда шведы начали проверять личность странной девушки без памяти – они не нашли по ней никаких документов. Ничего. Несуществующий человек. С учетом того, что она говорит на шведском без акцента – они даже не поняли, что она не шведка. И, чтоб ты понимал, она полгода провела «без памяти». Среди чужих людей. В больницах и так далее. Она была мертва даже для своей семьи. И на все это она пошла ради меня. Ради того, чтобы стать моим билетом на Остров – и моим с него выходом. Когда все было готово – я подал сигнал, благо, Боливар сам снабдил меня телефоном. И она «вспомнила», кто она такая. Подняли бучу – мол, паскуды, вы отправили на Остров жениха девушки с амнезией! Ну и вот мы на вертолете летим домой… В общем, я себе плохо представляю, как бы я жил без нее. А в тебе, творящем самосуд из-за угробленной жены, я увидел себя. Ведь в такой же ситуации я бы поступил точно также. Вот такие вот дела.

- Ильза тоже погибла вместе со всеми?

- Почти. Ее мне пришлось убить лично.

- А ведь я был уверен, что вы любите друг друга…

Я тяжело вздохнул.

- Любил и никогда не смогу забыть. Но… она помогала Блекджеку в организации теракта. Месть любимой женщине за отца – как тебе сюжет? Шекспир тихо плачет от зависти в могиле… Я знал, на что шел. Знал, что придется заплатить дорогую цену. И теперь вот тебе завидую… Ты просто вернешься к своим детям, и для тебя этот кошмар закончится. Переедешь и сменишь имя – делов-то… А мне уже никак не сбежать от самого себя. До конца своих дней жить в страхе, что те, кого я люблю, поймут, что рядом с ними – не тот, кого они знали раньше. Всю оставшуюся жизнь я буду нести свой крест, притворяясь тем, кем больше не являюсь. Притворяться человеком особенно тяжело, если ты еще помнишь, каково это быть им на самом деле….

- Да уж, - вздохнул Макс. – Не знаю, смог бы я так… Только мне кажется, что у нас осталась еще одна проблема. Боливар будет искать нас до конца дней – его или наших.

- Боливар? – оживился один из бойцов. – Вы про Хорхе Боливара?

- Да, - кивнул Макс. – Просто его сын был на Острове, и…

- Так Хорхе Боливара убили четыре часа назад. При задержании. Колумбийцы совместно с нашими федералами.

Макс медленно повернул лицо ко мне.

- А ты ни хрена не удивлен, Профессор.

Я пожал плечами:

- А что тут удивляться? Много ты знаешь в Колумбии людей, которые много лет каждый день завтракают яйцами пашот и перцами халапеньо, фаршированными черной игрой и осетриной?

- Не-а. Никого.

- А я знаю. Одного. Некоего Хорхе Боливара. А затем ты просто взламываешь все места, где это может быть заказано, и цепляешь в систему свой руткит, который при получении определенного заказа пересылает данные тебе. Весь заказ, включая адрес доставки. После нескольких месяцев ты получаешь полный список всех нычек Боливара, и в нужный момент твой падаван просто сливает данные кому надо – и все. Нет больше Боливара.

- Охренеть… А как ты узнал, чем он завтракает?

Я загадочно улыбаюсь. Ответ «я случайно узнал это, когда воровал деньги со счетов наркокартеля» лучше оставлю при себе.

- Эй, парни, - сказал я вслух. – Сообщите кому надо, что вон в той лагуне того острова находится подводная лодка картеля Боливара. Пусть пришлют противолодочный вертолет.

* * *

Потом была посадочная площадка крейсера, куча народу, главным образом медиков. Меня встречали уже не просто как гражданина, которого надо было спасти – но как героя, который дал укорот целой банде убийц, помешав им сбежать с Острова, а заодно сильно наступил на хвост США.

- Вы капитан, да? – спросил я у моряка с визуально крутыми погонами.

- Он самый.

- Вот, держите. На этом накопителе неопровержимые доказательства грубого нарушения спецслужбой США регламента Острова. На самом Острове вы найдете еще больше доказательств в виде трупов разведгруппы. Вы знаете, что с этим делать, капитан?

- Якорь мне в глотку… О да, не сомневайтесь!

- Отлично. А теперь распорядитесь, пожалуйста, чтобы меня оставили одного. Тут, на вертолетной площадке. Мне надо прийти в себя.

Вот и все, финита ля комедия. Я вошел в эту реку, сделал все, что требовал от меня древний инстинкт мести, и вышел из нее, но уже не самим собой.

Может быть, это и к лучшему, что я расстался со многим из того, что делало меня человеком. Ведь это так досадно, когда ты все-все понимаешь – и почему люди такие мрази, и почему они так поступают, и в чем причина всех проблем на Земле – но знаешь, что решения нет.

Люди не могут решить свои проблемы, потому что сами являются частью их. Увы.

И скоро я полечу домой, и встречусь с той, без которой я не представлял себе жизни. С той, которая «умерла» на полгода, чтобы дать мне возможность отомстить. С той, которую я безумно любил и буду любить до конца жизни… Ну или притворяться, что люблю.

Ведь призрак Ильзы Айзенштайн навеки останется между нами. Ее глаза до конца моих дней будут с укором смотреть на меня из глубин памяти, напоминая, что я больше не человек.

Увы. Этот уродливый мир сломан и безнадежно болен. Войны, наркокартели, религиозные фанатики, ублюдочные политики – все это такие живучие бациллы, которые никакой антибиотик не берет.

Верней, мир был безнадежно болен.

Но теперь надежда появилась, потому что лекарство уже есть.

Я взглянул вдаль, туда, где занимался новый рассвет.

Ильза, прости меня. Я не забуду тебя до конца жизни, и мне очень хочется верить, что когда-нибудь, в ином мире, в иной жизни, мы встретимся со вздохом на губах на хрупких переправах и мостах, на узких