зла, — доверительно сообщила она мне. — Поэтому мы вольём в тебя это силой, если потребуется.

Это настолько противоречиво звучит, что становится страшно и жутко. Нинг явно не шутила, да и Фиеста с готовностью достала из-за спины воронку.

— Не создавай проблем нам и себе, — посоветовала моя бывшая компаньонка. — Хуже будет.

— Это так вы желаете мне добра? — хмыкнул я.

— Пойми правильно, мы не можем позволить тебе здесь мучиться и сходить с ума, — попыталась объяснить Нинг, но кое-что не вязалось.

— Тогда где вы были до этого? Когда мне действительно угрожала смертельная опасность? Когда требовалась помощь? Когда мне действительно надо было помогать? — скептически спросил я. — С чего вдруг сейчас в мамочку решила сыграть?

— Потому что сейчас ты в моём доме и под моей ответственностью, Томас. Я несу её за твоё здоровье и твою жизнь, так как взяла на себя обязательства. Что касается остального, то ковен придерживается правила невмешательства. Если клон сестра или брат живут своей жизнью: колются, пытаются закончить жизнь самоубийством, готовят переворот или живут счастливо с семьёй — мы не вмешиваемся, пока она или он сами не попросят помощи. Исключения — те, кто не может о себе позаботиться. Иными словами, дети, которых только что выпустили из криокамеры.

— То есть вам плевать, будет клон сдыхать от голода или нет, верно? — нахмурился я.

— Мы лишь не будем вмешиваться, так как это их жизнь, — решила поправить меня Нинг, хотя сути это не изменило. — Они могут и не знать о нас, поэтому мы не в праве рушить их мировоззрение.

— Отличный способ отнекаться от остальных.

— Нет. Мы лишь не лезем со своим уставом в чужой монастырь. Плюс мы не знаем про всех наших сестёр и братьев. Не всех смогли отследить, но кого знаем — просто наблюдаем. Это их жизнь, и мы вмешаемся, лишь когда они попросят.

— Они могут и не знать о вас, — напомнил я её же слова.

— Что ты хочешь услышать, Томас? Мы даём им право жить своей жизнью. И не нам распоряжаться тем путём, что они выбрали. Узнай они о нас, и их жизнь не станет прежней.

— Но тогда чего вы вмешались в мою жизнь? Я не просил. А сейчас ты ещё с этой дрянью.

— Сам дрянь, — мгновенно отреагировала Фиеста.

— Не про тебя речь, дура, — поморщился я. Голова болит, а я ещё тут спорю с этой идиоткой. Хотя я её не ненавижу, так как Фиеста не раз спасала мою жизнь. Я даже благодарен ей, от чего назвал её идиоткой без ненависти. Лишь факт констатировал.

— Мы вмешались, так как Ишкуина обокрала нас, насильно втянула тебя в тайну, использовала технологии, которым не место в нашей жизни. Это было вынужденно. Мы защищали свои секреты. И так как ты попал под удар, мы взяли на себя ответственность позаботиться и о тебе.

— Можете снимать её, я сам о себе позабочусь, — бросил я зло.

Нинг вздохнула.

— Фиеста, готовь воронку, будет заливать.

— Можешь начинать плакать, маленький Томми, — холодно процедила Фиеста. — Ты доигрался.

— Нахуй иди, — грубо ответил я и посмотрел на Нинг. — Не рискуй, ведьма. Сделаешь это, и я сожгу тебя вместе с твоим питомником к чёртовой матери.

— Твои слова не заденут меня, Томас. Нельзя обижаться на родную, пусть и глупую кровь.

— Мы даже не брат с сестрой! — возмутился я.

— Ты такой же, как мы. Я бы даже сказала, что особенный в своём роде. Ты не знаешь, но в прошлом твои братья поступили несколько… самоотверженно, дав шанс остальным. Ты такой же, как и они, потому поступил бы так же. Оттого ты дорог нам, Томас. Действительно дорог, пусть мы и не вмешиваемся в твою жизнь. Но сейчас…

Ты прочувствуешь нашу страшную любовь на себе — вот что ей следовало бы сказать. Это бы идеально подошло всей той чуши, что я услышал от неё. Они сумасшедшие. Все без исключения.

Нинг села на край кровати.

— Так ты сам выпьешь или нам придётся идти другим путём?

— У меня нет выбора, верно? — хмуро спросил я.

— Выбора нет у нас. Мы не можем позволить тебе мучаться у нас дома. Ты не пустое место.

— Но сдохнуть за порогом — пожалуйста.

— Лишь потому что мы уважаем жизнь других и их выбор. Хочешь жить сам — твоё право. Но попроси помощь, и мы поможем, чего бы это ни стоило. А теперь пожалуйста, нам это не приятнее, чем тебе самому.

Что я выбрал?

Между воронкой, которую показательно держала в руках Фиеста, и выпить эту дрянь самому я выбрал, естественно, второе. Смысла сопротивляться не было, как и не было причин у ведьм желать мне зла. Нет, они были, однако конкретной и веской причины не было. Взять контроль над картелем или отравить меня — всё это было реально, но не имело под собой почвы в виде реальных причин. А если они и были… мог ли я противопоставить что-то, когда вместо подъёма левой ноги открывал рот? А ударом рукой оказывалась попытка сходить по большому? К тому же, сама жидкость по вкусу оказалась обычной водой, едва заметно сдобренной спиртом и сахаром.

Эффект был мгновенным. Я бы сравнил его с сильным алкогольным опьянением, когда голову забивает вата и сил сопротивляться совершенно нет. Ты просто теряешь любую координацию под приятный мягкий шум, что обволакивает сознание и заставляет тебя закрыть глаза.

Через каких-то несколько секунд я отключился. А перед этим Нинг положила мне на грудь руку и мягко произнесла:

— Всё в порядке. Спи спокойно, здесь тебе зла никто не желает.

Хотелось бы надеяться.

В этот раз мне ничего не снилось. Просто темнота без каких-либо мыслей или переживаний, которая просто обволокла меня, заставив позабыть обо всём на свете. Оттого, когда я в следующий раз очнулся, не мог даже примерно сказать, сколько пробыл в таком состоянии. Часа два? Три? Или целые сутки?

Ещё удивительнее было то, что стоило мне проснуться, как тут же меня встретила сидящая перед кроватью с подносом в руках Нинг, будто только и ждала, что я проснусь. Хотя… нет, она точно знала, когда я проснусь. Об этом говорила и дымящаяся тарелка, которая не успела остыть. Или же она просто очень удачно подгадала. В любом случае, я не постеснялся об этом спросить:

— Ты точно знала, когда я очнусь, или случайность? Не поверю, что сидела передо мной с подносом постоянно.

— Знала, — не стала скрывать Нинг.

За дверями тем временем раздавались детские крики и смех, как если бы мы были в школе на перемене или детском саду. Даже несмотря на то, что я никакого виду не подал, Нинг каким-то своим чутьём правильно заметила, на что я обратил внимание.

— Ты в моём доме для сирот, — подтвердила она очевидное.

— Ты живёшь и работаешь в приюте?

— Да. Но меня интересует немного другое. Как ты? Как самочувствие? Беспокоят шумы в голове и