мне… Получилась не помощь, а медвежья услуга.

– Ты за неё не волнуйся. Она там не одна, она с Мишкой (сзади сдавленно засмеялись, Тася начала медленно краснеть, а Валерка то ли не слышал, то ли не понял). Мишка этот лес как свою квартиру знает, с ним не пропадёшь!

Тасе некстати вспомнился разговор, от которого у неё осталось ощущение брезгливости – словно зачерпнула в ладони вязкую болотную грязь.

– Миш, что ж ты девушку в гости не приглашаешь? Тась, у Мишки знаешь какие хоромы? Он в центре живёт, в высотке на Калининском(Новый Арбат).

Тася знала, что – в центре, но «в гости» ни за что бы не поехала, и теперь с волнением ждала Мишиного ответа.

– Да у меня ремонт, – громогласно объявил всем Миша и повернувшись к Тасе, столь же громогласно продолжил: «Но ты, если хочешь, приезжай вечерком как-нибудь».

– Зачем же я поеду, если у тебя ремонт? – включилась в игру Тася. – И что мы там делать будем? Там грязи, наверное, по колено. Ты, наверное, и сапоги не снимаешь, когда из похода приходишь, – поддела его Тася.

– А то! Конечно, не снимаю! – довольно улыбнулся Мишка. – А зачем? Пылища кругом, цемент… Ты приезжай давай. На ночь останешься, обои клеить будем, как раз к утру закончим.

– Кто же ночью обои клеит? – удивилась Тася, которой активно не нравился этот диалог, но как говорится – тема задана, зрители ждут, молчать не получится. – Ночью темно, как же в потёмках рисунок подбирать?

– Ночью лучше всего! – авторитетно заявил Мишка. – Ночью очень удобно, всё равно ведь не видно… А ты говоришь, рисунок подбирать! Да какой рисунок, можно любой стороной клеить, ведь не видно ничего… А утром, как говорится, стерпится-слюбится.

Вся компания согласилась с ним и долго хохотала. А Миша обнял Тасю за плечи и примирительно забубнил: «Ну чего ты, шуток не понимаешь, что ли… Я ж пошутил!». Тогда они тоже шли позади группы. Как сейчас Галя с Мишей. С её, Тасиным, женихом.

– Они давно уже отстали, – зачем-то сказала она Валерке.

– Ну, отстали, ну и что? – загудел добродушно Валерка. – Они же не дети, они взрослые уже. Отстали – значит, захотели… отстать. Догонят! – под общий смех заключил Валерка.

От такого доходчивого объяснения Тасины и без того красные щёки запылали кумачом. Ей было невыносимо стыдно за Галю. Впервые появилась в группе и сразу «отстала», да не с кем-нибудь, а с Тасиным парнем! В группе давно привыкли, что Тася с Мише       всегда шли вдвоём, а сейчас она одна, Миша «отстал» с её подругой, а добряк Валерка ещё и утешает её, Тасю, понимая, в каком незавидном положении она оказалась. «На миру и смерть красна» – вспомнилась глупая поговорка. Тасе она не подходила, ей ещё хуже было – на миру. Сдерживая близкие слёзы, она не обращала внимания на Валерку, который, похоже, решил заменить ей Мишу. От этого она ещё больше обижалась и злилась.

На последней десятиминутной остановке, перед самой станцией, к ним присоединилась Галя, с раскрасневшимся от быстрой ходьбы лицом, запыхавшаяся и злая.

– Еле догнала! Можно подумать, вы на пожар торопитесь!

– Не-еее, на пожар мы бы так не бежали, зачем бежать, без нас сгорит… Мы на электричку бежим. Следующая только через два часа, – резонно возразили Гале (каков вопрос, таков ответ, у них в группе иначе не бывает).

– А Миша где? – подступила к ней Тася.

– Не знаю! Ушёл. Что ты привязалась ко мне, сама ищи своего Мишу! – зло ответила Галя.

– За Мишку не беспокойтесь, – встрял вездесущий Валерка. – Он тут все дороги знает наперечёт, ночью не заблудится. Да он, наверное, уже на платформе, нас дожидается. Он всегда так, любит один… Грибов ещё наберёт по дороге, и раньше нас придёт, вот увидите!

Так и вышло. Когда они наконец пришли на станцию, там уже маялся Миша.

– А я ждал, ждал… В магазин сходил. Так себе магазинчик. Но пиво там есть! – Миша всё рассказывал, как ждал группу, как пил пиво, как скормил собаке колбасу, которую купил себе, но ей тоже хотелось, а денег у неё не было… Мише остался хлеб, который пах колбасой, и если закрыть глаза, то можно представить…

Группа хохотала и подначивала, Мишка радостно балаболил, старательно не замечая Тасю. Она к нему не подошла, стояла в сторонке, с хмурой и обиженной на весь свет Галей. Наконец подошла электричка, и Тася вздохнула с облегчением.

– Пойдём в другой вагон. Я с ними не хочу, – заявила Галя. Они сели в соседний вагон, и Тася всё ждала, что вот сейчас к ним придут ребята (Миша!) и скажут: «Что это вы тут одни сидите, пошли к нам, у нас веселей, и баранки ещё остались, и чай!».

Но к ним никто не пришёл, и всю дорогу Тася ехала одна. «Нет, не одна, а вдвоём с Галей, – поправила себя Тася. И возразила самой себе. – Нет, всё-таки одна».

Мишу она с тех пор не видела – сначала не хотела видеть, а потом от кого-то услышала, что Миша уехал на Сахалин. Насовсем уехал. Не попрощался даже, не позвонил.

Глава 3.Приветик!

Миша позвонил через тринадцать лет, и вёл себя так, словно они не виделись всего-то пару недель. Позвонил, чтобы снова причинить ей боль.

– Приветик! Не узнала? Это Миша Копчугов.

–Ты… с Сахалина звонишь? – спросила Тася, чтобы хоть что-нибудь сказать.

– Нет, я в Москве. Я часто в Москву приезжаю, по делам фирмы. Работа такая. Вот решил позвонить. Ведь дружили когда-то… Помнишь хоть меня? А я всё помню! И как ты меня пригласила в гости, и как твоя мама поила нас чаем с пирожками. С повидлом. И квартиру твою помню. Такая уютная двухкомнатная квартирка, и коврики вышитые кругом… Слушай, давай встретимся где-нибудь? Поговорим… Столько лет не виделись… Давай, а?

У Таси упало сердце: двухкомнатная квартира была у Гали, Тася жила в трехкомнатной, с родителями и бабушкой, маминой мамой, и никогда никого не приглашала к себе домой. Это у Гали он пил чай, а красивые коврики вышивала Галина бабушка. Тася много раз была у Гали дома, в квартире повсюду висели и лежали узорчатые салфеткик ришелье, коврики-гобелены, искусно расшитые цветами скатерти, на стульях – нарядные чехлы… Стулья были старыми, как и вся мебель, а под чехлами и ковриками казались новыми.

Все эти годы она не вспоминала о Гале, а сейчас вспомнила – и в сердце вонзилась острая игла: это у неё Миша угощался пирожками, Галя мастерица печь. И чужих женихов приманивать мастерица, вот и пригласила – Тасиного, с мамой познакомить… на второй день знакомства, стыд-то какой, Тася никогда бы не посмела! А он и не помнит, у кого чай пил… «Он меня совсем не помнит. С Галей перепутал. У него, наверное, много было таких Галь».

– Ты меня не помнишь совсем, – спокойно сказала Тася. – Ты, наверное, Гале хотел позвонить, а позвонил мне. Хочешь, дам телефон, и она тебя опять накормит пирожками.

(Боже праведный, что она такое