восстановить разрушенный город и тем самым убедиться, что она более не властна над тобой!
— С радостью! — джинн начал увеличиваться в размерах.
— Да, и рыб обратно в людей не забудь превратить.
КОНЕЦ
25 Окончание истории о Шамс ад-Дине Мухаммаде
— султане славного города Ахдада, о визире его Абу-ль-Хасане, о царевне Зариме и о Хасане басрийском, волею Аллаха вовлеченного в нее
— Хвала Аллаху Великому, Милостивому и милосердному к своим созданиям! Господи, да как же это… да каким же это… — султан Ахдада Шамс ад-Дин Мухаммад плакал. Соленая влага лилась из черных глаз, стремительно преодолевая невысокий вал щек, чтобы затеряться в густом лесу бороды. — Хвала Аллаху — господину миров! Да как же это… да каким же это… Султан Шамс ад-Дин Мухаммад ходил по городу, славному городу Ахдаду и трогал стены домов, трогал заборы… испустив крик радости, забыв о слугах и лошадях, он припустил к городской стене, сейчас вновь окольцовывающей Ахдад. Припав к ней, со сбитым дыханием, Шамс ад-Дин расставил руки, словно намеревался объять необъятное. — Господи, да как же это… да каким же это… за одну ночь, всего за одну ночь… Ахдад! Мой Ахдад! — Джинн перенес трон Билкис, прежде чем Сулейман опустил веки, — рядом с Шамс ад-Дином стоял Хасан, запыхавшийся от бега за султаном. — Гассану Абдуррахману достаточно ночи, чтобы восстановить город. — Хасан! Друг мой! Брат мой! — Шамс ад-Дин оставил стену и кинулся с объятиями к спасителю города. — Отныне и навеки, ты навсегда поселился в моей голове и моем сердце и место твое по правую руку от меня! Но… — султан оставил Хасана. — Как же люди, жители Ахдада: верные мусульмане, неверные евреи, огнепоклонники маги и христиане, они же ушли, все ушли, устрашившись джинна. Что я за правитель без подданных! — Успокойся, брат мой, — Хасан положил руку на вздрагивающее плечо Шамс ад-Дина, — по моей указке, джинн расколдует тех, кого он превратил в рыб, они станут жить в Ахдаде. За ними вернуться их близкие и семьи, и город снова наполнится гомоном и толкотней. — О, брат мой, ты не только спас меня, но и успокоил мое сердце! Проси, проси всего, что пожелаешь, сейчас же, и, клянусь Аллахом, если ты пожелаешь забрать мою жизнь, я с радостью отдам ее тебе! — Султан, я… — Впрочем, награда подождет, ведь в этом мире все еще живет и обладает достаточной силой и властью, и ненавистью главный виновник и источник всех несчастий — царевна Зарима! Ах, если бы знать, если бы узнать, на каком из островов… — Брат мой, — слово вновь взял Хасан. — Гассан Абдуррахман, который теперь верит в истинного бога и который восстановил твой город, велел передать, что он выполнит еще одно желание, всего одно, что бы это ни было, только бы это оказалось в его силах. Желаешь ли ты наказать царевну? — Желаю! — Тогда, говори. — Пусть он ее!.. — глаза Шамс ад-Дина, горящие глаза внезапно потухли. — Впрочем, нет, кто я такой, чтобы судить и наказывать. Вели Гассану Абдуррахману, пусть построит дворец, на самой высокой вершине, самой непреступной горы. Пусть перенесет Зариму, вместе с ее прислужником — братом колдуна — в этот дворец. Если кто из слуг или невольников захочет последовать за ними, пусть перенесет и их. И даст им верблюдов и иной живности, чтобы могли размножать их и иметь мясо, жир и шкуры. И даст им семян, и устроит поля, чтобы они могли собирать урожаи и иметь еду. — Но ведь они станут искать способ сбежать оттуда и отомстить тебе! — Если будет на то воля Аллаха — не сбегут, и я закончу свои дни в мире и спокойствии. Если же сбегут — на все воля Аллаха, а кто я, кто мы такие, чтобы противиться этой воле. — Речь твоя наполнена мудростью и рассудительностью. Да будет так. — Ас-саламу алейкум ва рахмату-ллах!* (мир вам, милость Аллаха и Его благословение).КОНЕЦ