остервенело, с палками наперевес, мча­лись наши собаки — лабрадор Чес и вест-хай-ленд-уайт-терьер Микки, и чтобы бессонны­ми ночами из этого кресла можно было смот­реть на звезды.

У меня ведь и личная звезда есть. Раньше, когда планеты еще не покупали, система была такая: где-то в астрономической лаборатории сидела большеглазая, очевидно, не востребо­ванная на Земле девушка и круглые сутки смотрела в телескоп. Потом вдруг кричала: «Ой, я открыла новую звезду! В созвездии Бзи левее Бза вижу Бзу!» Проверяли: есть ли там ка­кая-то фигня микроскопическая? Тот, кто эту звездочку разглядел, мог сказать: «Я бы хотел, чтобы ее назвали Ширвиндт», и несколько ин­станций, в том числе американская, утвержда­ли название. У меня есть сертификат. Уже лет двадцать я имею собственную площадь в кос­мосе и «летаю» где-то недалеко от звезды по имени Хармс. Чем очень горжусь.

Малая планета под названием «Александр Ширвиндт» — всего 10 км в длину. Немного! Но в случае апокалипсиса на Земле и вторич­ной гибели города Ширвиндта можно туда рвануть и построить элитный дачный поселок типа космического Ноева ковчега.

...Прошелся глазами по новостройке и ужаснулся! Здесь замахнулся, но не потянул. Здесь намекнул, но испугался (гарантия каче­ства только в том, что нет ни одного кирпича вранья). Что делать? Осваивать город Ширвиндт дальше? И тут спасительно вспомнил великий анекдот про парикмахера, который покончил с собой, написав предсмертную записку: «Всех не переброешь».

Оставляю большой пустырь. Пусть достраивают те, ради которых живу.