наверняка купила бы эту самую «Универсальную Энциклопедию», не застрели я ее две минуты назад.

Но мне еще предстояло покончить со своим делом. Нужно было перевернуть вверх дном весь дом, вывалить на пол содержимое комода, перерыть все бельевые шкафы и т. д. и т. п. Затем, когда подойдет время, я побегу на свой поезд.

Я как раз направлялся в спальню, когда зазвонил телефон.

Я снова замер в нерешительности. Отвечать или нет? И вновь, как в первый раз, и примерно по тем же соображениям, решил ответить. И вновь представился семейным врачом.

После того как я поднял трубку и поздоровался, приторно-слащавый женский голос на другом конце провода запел мне в ухо:

– Говорит статистическое бюро компании «Маджилл». Вы в данный момент смотрите телевизор, сэр?

Я застыл, прижав трубку к уху.

– Сэр?

– Нет. – Я бросил трубку и продолжил путь к спальне. На этот раз мне удалось туда добраться. Один за другим я вытаскивал ящики комода и вываливал их содержимое на пол. Мне было наплевать на отпечатки пальцев. В моем собственном доме должно быть полным-полно моих отпечатков пальцев. Полиция же просто предположит, что грабитель был профессионалом и работал в перчатках.

Я успел покончить с третьим ящиком, прикарманив для правдоподобия три пары серег и старые наручные часы, когда в дверь снова позвонили.

Вздохнув, я устало поплелся в гостиную открывать дверь.

На этот раз это была какая-то маленькая толстушка с идиотской улыбкой на лице. Увидев меня, она произнесла:

– Пр-р-риветик! А я – миссис Тернер с Мэригольд Лэйн, и продаю билеты новой автомобильной лотереи в пользу протестантской церкви штата.

– Знать не знаю никаких лотерей, – ответил я.

– Но это же автомобильная лотерея, – сказала она.

– Не нужно мне никаких автомобилей, – сказал я и захлопнул дверь. Затем вдруг снова открыл ее, выпалил: – У меня есть машина, – и снова захлопнул.

Возвращаясь в спальню, я прокрутил в голове этот разговор. Кажется, я отвечал не очень связно. Может быть, я нервничаю сильнее, чем мне это казалось?

Неважно. Менее чем через час я уйду отсюда и буду преспокойно ехать в нью-йоркском поезде.

От волнения я закурил сразу две сигареты, и злобно раздавив один окурок ногой, вернулся к делу. Потом, покончив с комодом и туалетным столиком, собирался было уже приняться за шкафы, как вдруг снова зазвонил телефон.

Раньше я даже не представлял себе, какими пронзительными и резкими, какими режущими слух бывают телефонные звонки. И какими длинными… И как ничтожно малы промежутки между ними! Господи, этот проклятый телефон успел прозвенеть трижды, прежде чем мне удалось сдвинуться с места, пока я бежал через спальню в гостниную.

Я снял трубку, и незнакомый мужской голос бодро прокричал мне в ухо:

– Привет, Энди!

– Энди?

Ему показалось мало и он повторил:

– Привет, Энди!

Все шло не так. Все шло не так, как надо. Я спросил:

– Кого нужно?

Он, конечно, ответил:

– Энди.

– Вы ошиблись номером, – сказал я и повесил трубку.

И тут позвонили в дверь.

Я подпрыгнул на месте, обрушив телефон вместе с подставкой на пол. Пока я возился с ненавистным аппаратом, пытаясь установить его на место, в дверь позвонили еще раз.

Я бросился к двери и, позабыв всякую осторожность, одним быстрым движением распахнул ее настежь.

Человек, представившийся моему взору, имел благородные седины, не менее благородную осанку и очень самоуверенное выражение лица. Он был облачен в строгую пиджачную пару, а в руках сжимал черный портфель. Улыбнувшись мне, он спросил:

– Мистер Уит уже побывал у вас?

– Кто?!

– Мистер Уит, – сказал он. – Он заходил к вам?

– Никогда не слыхал о таком, – сказал я. – Вы ошиблись номером.

– Ну что ж, – сказал сей достойный джентльмен, – в таком случае мне придется поговорить с вами самому. – И прежде чем я успел понять, что происходит, он проскользнул мимо меня и в следующую секунду уже стоял в гостиной, озираясь по сторонам и изображая всем своим видом неподдельное восхищение. – Прелестно! На редкость прелестная гостиная!

– Эй, послушайте… – начал было я.

– Сэмпсон, – произнес он. – «Универсальнейшая Энциклопедия». А где же сама маленькая хозяйка?

– Она больна, – ответил я. – Я как раз готовлю для нее бульон. Куриный э-э-э… бульон! Может быть, как-нибудь в другой раз…

– Понимаю, – сказал почтенный джентльмен. Он нахмурился, словно обдумывая что-то, а затем улыбнулся и произнес: – Что ж, сэр, вы можете идти заниматься своим бульоном. Это даст мне возможность подготовить все материалы для презентации.

И не успел я и глазом моргнуть, как он уже расположился на диване. Я открыл было рот, но он оказался проворнее меня и уже открыл свой портфель, залез в него руками по самые плечи и извлек две охапки бумаги. За ними последовали стопки и стопки бумаги стандартного машинописного формата кричаще-яркого – красного, зеленого и голубого – цвета, украшенные фотографиями уходящих в бесконечную даль книжных рядов. СПАСАЙТЕСЬ! – вопила одна стопка проспектов крупным черным шрифтом. БЕРЕГИТЕСЬ! – визжала другая красным. ПОПЫТКА НЕ ПЫТКА! – кричала третья, совсем уже радужная.

Почтенный мистер Сэмпсон наклонился и, пыхтя и отдуваясь, принялся раскладывать проспекты ровными рядами на ковре прямо перед своими узконосыми, начищенными до блеска туфлями.

– Это – наша новая программа, – объяснил он мне с улыбкой и согнулся откровенно пополам, пытаясь разместить наибольшее количество бумаг на полу.

Я стоял, как вкопанный, и бесцеремонно таращил на него глаза. Не более, чем в пяти футах от дивана, на котором он сидел, в кухне, на холодном полу, лежала моя покойная жена Дженис. В спальне царил полный хаос. Менее часа осталось до того момента, когда мне придется сматываться отсюда и бежать на отходящий в город поезд. Еще нужно будет выбросить пистолет в ближайший мусорный ящик, откуда его наверняка вскоре вытащит какой-нибудь предприимчивый бродяга, так что к тому времени, когда он наконец попадет в руки полиции (если это вообще случится), на нем будет висеть гораздо больше преступлений, чем патронов в обойме. А потом я полечу в Чикаго и увижу Карен. Очаровательную Карен. Милую, любимую Карен.

А этот окаянный болван пытается всучить мне свою идиотскую энциклопедию!

Я открыл рот и очень спокойно произнес:

– Убирайтесь.

Все еще улыбаясь, он посмотрел на меня.

– Простите?

– Убирайтесь, – повторил я.

Улыбка на его губах погасла.

– Но, э-э-э… вы же еще не видели…

– Проваливайте! – сказал я на этот раз гораздо громче. Я махнул рукой по направлению к двери,