Волшебный горшок

Глава 1

Истинно глаголю вам, детушки! Гостеприимство вещь многотрудная и многосложная, премногими скорбями и пакостями изобильная. Принимающий же гостей — и по доброй воле, и токмо по принуждению — спасён будет.

«Наставления св. Отца Пустынника, в миру — герцога Оле ди Салями, павшего духом в общении с бесконечными родственниками, свойственниками, а также знакомыми и знакомыми знакомых, и знакомыми знакомых знакомых; а посему — удалившегося в пустыню, подальше ото всех вышеупомянутых и вышеперечисленных достойнейших особ»

Часть П-я, глава Y Ш-я,

стр. III-я.

Люди и привидения!

Будьте взаимно вежливы.

Трактат «Из жизни духов и привидений»,

Раздел ХШ-й, глава Y — я,

стр. Y — я.

Не так страшен чёрт, как его малюют.

Народная мудрость.

— Гляди, куда сыпешь, дурило! — раздался грубый мужской голос. — Велено осыпать молодых, а не себя, ты, идиотина!

Двое слуг с плетёными корзинками в руках толкались на крохотном, узком балкончике — ажурном, с перекинутым через перила непременным свадебным ковром алого шёлка, чья поверхность была буквально испещрена назидательными девизами и пожеланиями, концы же нависали почти над самыми головами присутствующих. Слуги внимательно следили за свадебной процессией и через каждые пять шагов, сделанных молодыми, щедро осыпали их лепестками роз.

Правда, тот, что помоложе, выполнял эту простую и вместе с тем — весьма почётную миссию — из рук вон плохо. Он то захватывал в горсть слишком много лепестков, и те — почти невесомые! — вместо того, чтобы плавно скользить вниз — с ног до головы осыпали его самого. То, наоборот, — крепкая мозолистая рука захватывала слишком мало, и тогда над великолепной процессией в гордом одиночестве кружил один — единственный лепесток.

Нельзя сказать, что руки у несчастного росли не как у остальных людей, а из какого-либо совсем уж неожиданного (а также малоподходящего и малоприспособленного для этого) места.

О, не-е-ет… Просто он впервые участвовал в подобной церемонии.

В это же время лёгкий ветерок, блуждающий по замку, безрезультатно пытался распотрошить диковинные, архисложные причёски дам. Он подлетал к ним и справа, и слева, и так, и эдак, вился вьюном, но всё едино! — ничего у него не выходило: алмазные и рубиновые диадемы, жемчужные шпильки, изумрудные заколки или просто многочисленные атласные ленты прочно удерживали щедро пропитанные сахарной водой волосяные башни. Как он ни старался, они не только устояли от разрушения, но даже не дрогнули. А ни чуточки.

Бесплодное занятие вскоре ему наскучило. И двое простаков, неуклюже осыпающих блистательную раззолочённую толпу, привлекли его внимание.

И когда бедный малый, и без того затурканный своим напарником, в очередной раз разжал пальцы, ветерок ле-го-онько-о дунул — и пять серебряных блюд с жареным мясом, рыбой, горячими фаршированными сырами оказались будто под снегом.

Эта хулиганская выходка ветерка привела его в такой щенячий восторг, что на радостях он даже завился тройным узлом и, совершив головокружительный кувырок через главную башню, улетел высоко в небо, а затем и вовсе — далеко за пределы замка.

В толпе зашушукались, послышались короткие тихие смешки. Но, в предвкушении свадебного пира, все были настроены на редкость благодушно. Музыканты на галерее (с перил которой почти до самого пола свешивались плетеницы ярких благоухающих цветов) играли с закрытыми глазами и поэтому ничего не заметили. Хор менестрелей старательно выводил «Ангелы пустились в пляс!» Лица поющих были строги и серьёзны: последняя репетиция затянулась до утра и сопровождалась обильными возлияниями. И теперь каждого певца точила одна-единственная мысль: как бы не сбиться с такта и не «пустить петуха» — ведь тогда им всем пришлось бы уйти не солоно хлебавши. Или же (об этом и подумать-то страшно!) — спасаться от позора бегством, подгоняемые пинками слуг и улюлюканьем господ. А когда-то ещё следующий праздник… В их бродячей жизни такие заказы — большая, ну, просто исключительная! редкость. А поймал удачу за хвост — так держи её крепко, как бы она ни выдиралась из твоих исхудалых, зато цепких пальцев!

Новобрачным же вообще и ни до чего, и ни до кого не было дела. Они шли, держась за руки, и поминутно спотыкались, потому что смотрели не на алый с белыми розами ковёр, лежавший под ногами, а друг на друга. Вслед за ними старательно спотыкались и приглашённые, так что вся процессия двигалась чётко и слаженно, будто в танце.

Вдруг с крохотного балкончика послышался шум, короткая ругань, затем — сухой треск, и… И Мелинда увидела как на неё стремительно падает человек. Все так растерялись, что даже не успели испугаться.

Но драконья нянька и тут не сплоховала: быстро выставив сильные руки, она ловко поймала несчастного и рывком поставила его на ноги. Последнее оказалось куда сложней — бедняга трясся, клацал зубами и, не в силах устоять на своих двоих, всё время заваливался набок. Вдобавок ко всему прочему, голову бедняги «украшала» новенькая плетёная корзина, надетая как оригинального фасона рыцарский шлем — так, что уши торчали наружу, а лицо закрывало густое переплетение прутьев. Смотрелся этот головной убор ничуть не хуже настоящих рыцарских шлемов. Разве что изготовлен из непрочного материала. А так… что ж! вполне, вполне недурственно. И не хватало ему лишь длинного фазаньего или же страусиного пера, а его хозяину — плаща и меча. И хоть сразу же — в крестовый поход!

Очевидно, Мелинде эта мысль тоже пришла в голову. Она тихо прыснула, хорошенько встряхнула бедолагу и, одной рукой держа новоявленного «сеньора», другой сорвала с него «шлем», отшвырнула его подальше (разумеется, «шлем», а не слугу) и, как следует отхлестала его по щекам.

Говорят, клин клином вышибается. Пощёчины, отвешенные исключительно в лечебных целях, по силе и впечатлению превысили глупую «оплошность и падение с высоты. «Лекарство» возымело должное действие, и в глазах несчастного забрезжил рассудок.

Ему повезло. Происшествие развеселило гостей, некоторые подумали даже, что всё это было подстроено. Этакая свадебная шутка. Мило, очень мило! Мелинда тем временем ослабила хватку. Несчастный кое-как изловчился, вывернулся из её пальцев и задал стрекача. Вдогонку ему понеслись улюлюканье и громовой хохот. Изрядно повеселившись, торжественная процессия сделала ещё один круг и, наконец-то, разместилась за давно уже накрытыми и расставленными полукругом столами.

Матильду благоразумно заперли наверху. К такому решению новобрачные пришли не сразу: