- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (47) »
Старенькая карета, мерно покачиваясь, катила по мостовой. Последний майский день был промозглым и пасмурным. Накрапывал дождь. И холодный ветер врывался в юный город, сурово остужая его тщеславные мечты. Молодая женщина двадцати шести лет, сидевшая в карете, задумчиво смотрела вдаль. Ей было холодно, и её худенькие плечи слегка дрожали. Холод внутренний и холод внешний, заставляли ждать тепла, и поэтому она мечтала, как можно быстрее оказаться у теплого камина или печки. Но её желаниям не суждено было сбыться, по крайней мере, до вечера. Она посильнее закуталась в шерстя- ной серый плащ, успокаивая себя мыслями о том, что вот уже почти лето, и щедрое солн- це непременно одарит её своей согревающей заботой. Но ветер все дул и дул, проскаль- зывая самыми сильными порывами сквозь щели старенькой кареты. А небо сурово соби- рало над городом тяжелые тучи, которые должны были сделать дождь бесконечным. Вдруг навстречу карете выскочил какой-то пьяный мужик, и стал хвататься за упряжь, пытаясь остановить лошадей. Кучер, не ожидавший такого поведения, сначала растерялся, но потом стал охаживать его плеткой и кричать.
– Прочь с дороги, совсем ополоумел что ли!
– И что за беда? – философски крикнул мужик в порванном грязном кафтане, – Ноне в Петербурге все полоумные! Вот царь то умер, а царица без мужа. Так я её за себя возьму, пущай мои портки стирает!
Дрожащая женщина прислушалась к разговору, и поняла, что мужика не угомонить. На громкие возгласы уже собралось несколько зевак.
– А её-то за волосы солдаты к нам притащили, трофей бают! – продолжал свой громкий монолог пьяный. – Ну и мы этот трофей употребим по назначению.
Появление нежданных зевак означало только одно, что если женщина не донесет на пьяного сейчас, то потом донесут и на неё, и на пьяного дурня. Всем было известно, что еще в 1715 году именным указом Петра Первого было велено истинным христианам и верным слугам своего императора и Отечества, без сомнения доносить словесно и пись- менно о нужных и важных делах самому государю или караульному сержанту о злом умысле против царского величества или измене, о бунте, казнокрадстве и прочих делах. В зависимости от важности и реальности преступления за донос можно было получить существенное вознаграждение от пяти до тридцати рублей. Кто ж устоит? Но молодой женщине не нужна была награда. Она просто не могла не донести. На её счастье недалеко находился караул, и несколько человек уже спешили ей на помощь. Когда они приблизи- лись, дрожащая от холода женщина открыла скрипучую дверь кареты, и произнесла стра- шные слова того времени.
– Слово и дело государево!
Судьба пьяного была решена. Когда он увидел караульных, весь его хмель моментально выветрился, буйство прошло, он опустил руки, которыми так картинно размахивал во все стороны, и замолчал.
– Евдокия Федоровна, вы должны описать все в подробностях, – сказал знакомый женщине сержант.
– Да я напишу. Не сомневайтесь. Только позже. Я спешу.
– Как зовут-то тебя, неугомонный дурень? – строго спросил сержант.
– Егорка.
– Какого сословия?
– Мещанин.
– Кнутом плутов посекаем, да на волю отпускаем, кажется, так любит говорить наш граф Толстой, – улыбнулся молодой мужчина.
Поникшего Егорку схватили и увели. «Вот, – подумала женщина, – что проку, что жаль тебя глупого, будешь допрошен и бит кнутом. Но Петр умер, а потому, возможно, выре- зать ноздри тебе не станут». Женщина закрыла дверь, и вздохнула. Её худенькие плечи снова передернул приступ дрожи. Через некоторое время она уже подъезжала к Санкт-Петербургской крепости1. Она вышла из кареты, и поспешила навстречу караулу крепости, где остановилась, достав из шерстяного кошелька, шитого серебром, некую бумагу с сургучной печатью, после чего её беспрепятственно пропусти на территорию крепости. Путь её лежал через Петровский мост2 и Петровские вороты, где Евдокия всегда останавливала свой взгляд на деревянной статуе апостола Петра с двумя ключами. Но сегодня она смотрела на деревянное панно, на котором было изображено низвержении Симона – волхва апостолом. Эта резная картина иногда навевала ей мысли о том, что рано или поздно, но добро победит, как бы изощренно не выглядело при этом зло. Но сегодня ей не помогло даже это победоносное зрелище. Путь её лежал к Зотову бастиону, в котором находилась канцелярия Тайных розыскных дел, недавно присоединенная к Преображенскому приказу, переименованному в Преображенскую канцелярию. Бастион, в своё время, был построен под началом воспитателя Петра Первого московского думного дьяка
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (47) »