Эту историю мало кто помнит; только самые древние старики.

  Давным-давно, далеко на Севере стоит да высится огромная скала на много лиг вперёд; сие есть целая земля, не остров.

  Край был суров, и Солнце - реденький в нём гость. Над тобою вечно хмурое небо, а под ним - всё горы да леса. И с краю одного искусана, исгрызана скала глубоководной гладью Студёного моря - там извилистые бухты, неприступные порою фьорды. И холодно там очень, и много снега круглый почти год. И нету толком рек, а те, что есть - есть зеркала, и бьётся изнутри там рыба.

  И зиждется там, приютившись средь хвойных лесов одна едва заметная деревушка. И славилась та деревенька всякими мастерами - кузнецами, гончарами, плотниками, дровосеками - но, прежде всего, воинами великими и достославными, воинами сильными и досточтимыми.

  Жил да был в той деревне один мальчик, и мальчик этот был весьма плохой. Изрядно он ленив, неповоротлив; ничего не хочет, не желает даже для себя.

  Его отец и мать достойные в селении люди, а вот отпрыск не удался - всё норовит наперекор. Всё не так; наперекосяк. Ни одно дельце не поручить и не доверить; всё валится из рук дырявых. Мальчуган и сам не рад, словно проклял его кто - оттого боялся выполнять какое-либо новое задание.

  Шли годы, и случилась в том краю война. И вот: всех лучших воинов выставила деревня для своего ярла. И пришёл ярл того селения на тинг, и сел в круг рядом со всеми прочими ярлами. И держали они совет пред конунгом, и недоволен был конунг, ибо недосчитался при смотре одного из викингов.

  - До шестидесяти не достаёт одного. - Спокойно молвил конунг, но взгляд его был свиреп, аки у дикого вепря.

  - Свэн был стар; иссох, зачах. По пути его не стало; прямо на коне издох. - Отвечал конунгу ярл.

  - Что же, некому вступить в ряды войска моего вместо него? Свято место пусто не бывает! - С досадой хлопнул рукой по ноге конунг, и выражение его лица стало ещё жёстче, чем прежде.

  - Я всех к тебе привёл, мой конунг. - Печально выговорил ярл. - В деревне женщины и дети. Все, кто может держать в руке меч - перед тобой.

  - Да неужели? - Недоверчиво скосил на ярла свои глаза предводитель всего их племени. - Бывали времена, когда юнцы хватались за оружие. Помнишь? И ты, и я, и много кто ещё. Нам не было и двенадцати, а мы уже секли головы боевыми топорами - потому что знали, что больше некому будет это делать. Придёт Враг, и он не пощадит, не пожалеет. Он придёт в каждую землянку, и порубит на корню. "Враг уже близко", твердят мои лазутчики-соглядатаи. Не пройдёт и трёх дней, как они заявятся на великую сечь. Мы не можем допустить, мы не можем их впустить. Они не должны дойти до нас. И ты знаешь: твоя, твоя деревня, ярл, первая на их пути.

  - Что велишь мне сделать? Одеть кольчугу на дитё? Другие нынче времена...

  - У нас нет выбора. О твоём селении ходят легенды... Свэн был лучшим из лучших. И за него одного да повыйдет-ка и млад. А я да погляжу, не повыветрилась ли удаль из односельчан твоих; достойная ли подросла Свэну замена. Я же да восстану во главе, и первым биться буду - равно как и прежде. Ведь меня вы конунгом избрали, мне вы вверили владычество. Так поди же ты прочь, ярл, и без горячей крови не являйся! Приведи, приведи мне их.

  Ярл послушно поскакал в своё родовое гнездо. И терзали его сомнения: с одной стороны, его будет ждать вой обезумевших от горя женщин - ибо если погибнут в битве и их мужья, и их чада, кто же позаботится о них чуть погодя и в старости? С другой же стороны, ярл был уверен в своих людях. И он знал, что молодое поколение так и рвётся в бой, дабы показать свою отвагу. Только в одном юнце ярл сомневался: этот Йорик ни на что ни годен совершенно. Что с него взять? Что тут, что там пусто, не воин этот мальчик явно. Многие девы сломают его как тростинку; многие девы и мечом владеют, и из лука стреляют. А Йорик - ни рыба, ни мясо; на ровном месте упадёт - ещё и ногу сломает. Плакать станет из-за обычной занозы. И в кого он такой уродился-то? Стыдобища...

  - Йорик! - Крикнул глас издалека. И пыль столбом - не иначе, лошадь. Загнанная, запыхавшаяся.

  Юноша сидел на холме и кидал оттуда в покрытый льдом пруд небольшие валуны. Он услышал окликнувшего его человека откуда-то там, снизу и поспешил спуститься.

  - Собирайся! Пойдёшь со мной! - Это был сам ярл. - Не пристало тебе всё время прохлаждаться... Пора и показать себя, на что ты годен.

  Йорик про себя подумал, что ярл явно запамятовал: он, Йорик, ни на что не годен; не способен ни на что.

  - Держи. Это мой меч. Защити с его помощью свою родину. Отца и мать твою я знаю как людей надёжных... Прояви и ты себя; пришло время. Настал час выказать свою безграничную преданность конунгу. Эка ты вымахал... - Ярл только сейчас обратил всё своё внимание на подошедшего паренька, пристально его оглядывая - до того он, просто заметив знакомый силуэт на холме, сотрясал речами воздух.

  Не успел Йорик взять в руки протянутый ему меч, как рухнул, точно подкошенный, оземь - меч оказался тяжёл. Валяется Йорик средь снежных сугробов у края дороги. Выпал меч из его рук.

  - Боюсь, толку от меня на битве будет мало... - Пробормотал сконфуженный парень. Теперь он поднялся и переминался с ноги на ногу.

  Ярл очень странно на него посмотрел - то ли со злобою, то ли с сожалением.

  - Разрази тебя гром! Мьёлльнир Тора тебе на голову! - Рявкнул он наконец. Схватив Йорика за шкирку, точно щенка, он усадил его на своего коня позади себя и поскакал обратно - в военный лагерь, ставку конунга, что в нескольких лигах от величественного замка.

  Только не доскакал ярл до конунга - предали того некоторые иные ярлы, и вот: вдали снегопад, при небе ясном. И увидел ярл, что пятится конунгово войско назад, ему навстречу - зашёл Враг с тыла, с моря, лихо фьорды позади оставив.

  "Неужели Чернобурки объединились с нашими общими врагами, морскими разбойниками? Как же так... ", недоумевал ярл, обнажая ещё один свой меч, ведь второй он отдал Йорику. "Меньше, чем за три дня, Чернобуркам не достичь моей фюльке! Если б не этот белый песец на синем щите, мы успели бы