автобусах и т.д.), но я всегда задавалась вопросом, почему довольно много пожилых людей считают всех тех, кто моложе, своими должниками? На мой взгляд, причина здесь лежит отчасти в политической плоскости. Она – в несоответствии маленьких пенсий и огромной роли, которую старики играют в государстве как электорат. При всем несовершенстве социального и медобслуживания продолжительность жизни все-таки растет, а с ней растет и доля пожилых в обществе. Сегодня это – целая армия пенсионеров. Фактически, они превратились в «опорное сословие» власти; известно, что большая часть пенсионеров на выборах поддерживает именно проправительственных кандидатов. Конечно, власти понимают, какие опасные масштабы может иметь недовольство в этой среде; многие помнят пенсионные протесты 2005 года. Поэтому, насколько это возможно, пенсионерам стараются угождать. Да, именно так! Несмотря на отсутствие реальных денежных донатов, старики в нашей стране окружены атмосферой ритуально-символической заботы. Государство дарит им мелочные подарки на праздники, обеспечивает льготными билетами в театр, но самое главное – постоянно напоминает им о том, какие они важные и что вообще-то они имеют право на большее. То есть вместо реальных денег выдает своеобразные долговые расписки в виде чувства вины. Гораздо лучше было бы наоборот. Потому что в результате формируется крайне неприятный психотип заведомо недовольного старика, который считает, что государство и все вокруг перед ним виноваты. Озлобленные пенсионеры, которые лезут без очереди даже вперед женщин с детьми; старухи, которые ходят в поликлинику, как в свой «клуб по интересам» и искренне недоумевают, что там делают больные помоложе (да как они вообще могут болеть, симулянты!) – плоды этой противоречивой политики. Расплачиваясь за собственные финансовые косяки всеобщим чувством долга, государство таким образом перекладывает свои обязательства на наши плечи.

Мне возразят, что «сыновий долг» обеспечивает духовную связь поколений: мол, сейчас мы должны старикам, а завтра дети будут должны нам. Но с юридической точки зрения это странно: нельзя быть должным тому, у кого не занимал, и нельзя требовать долга с того, кому не одалживал сам. В капиталистическом государстве, где мы все волей-неволей оказались, смысл имеют только конкретные обязательства конкретного лица. Какой смысл в абстрактном долге поколения, если он дает право только обиженно требовать места в электричке? Думаю, пенсионерам гораздо важнее была бы финансовая независимость; они бы охотно променяли на нее ритуальные привилегии. В западных странах это давно реализовано, и даже шокирующая нас традиция не уступать старикам места в транспорте означает лишь одно: они сполна получают свою ренту в материальном виде и считают долговые обязательства молодых перед собою закрытыми.

Я не призываю к черствости. Напротив, я очень уважаю тех молодых в Европе и США, которые, несмотря ни на что, уступают места пожилым людям. Это особенно здорово потому, что они делают это не из соображений долга, а из сочувствия. Согласитесь, всем нам хотелось бы, чтобы люди ценили нас ради нас самих, а не потому, что так положено. Если мне повезет в старости иметь рядом таких людей – это будет замечательно. Если не повезет – значит, не судьба. Я также сделаю все возможное, чтобы в старости быть финансовой независимой от своих детей, чтобы в их чувства ко мне не примешивался ракурс долга. Я уже взяла у них все, что могла. А мое поколение в целом уже взяло от жизни положенную ему долю молодости. Надеюсь, в старости оно не будет предъявлять молодежи никаких моральных счетов.

Иллюстрация: Рембрандт. «Портрет матери».