- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (1296) »
гонцов разослали, на крестины гостей пригласили на то воскресенье, брата Вахрама из Тбилиси вызвали, — мрачно говорил Саргис.
— Окрестим без тебя, — коротко ответил слепец. — А приказ амирспасалара — царский приказ!
— Откуда мы людей и оружия столько наберем, отец?
— Придется рудник монахам заложить. Мы же снова наладили добычу меди, епископ под залог даст деньги…
После небольшого раздумья старик сказал:
— У сельджуков вся сила в коннице, в Шираке[8] для нее большой простор! А ты покажи царю Георгию атаку своих всадников с длинными пиками. Царь любит новые выдумки в военном деле…
Перебирая четки, добавил негромко:
— Давно пора убрать Фадлуна из Ани! Царь Георгий правильно поступает, по стопам своего могучего деда идет на выручку армянам. И помочь ему всячески в этом великом деле надо… Слышишь, Саргис?
Старик, видимо, устал от долгой беседы — голос его все слабел. Парон Саргис встал с тахты:
— Я пойду, отец. Надо с незваным гостем разделаться. К Саакдухт обещал вечером зайти, сына еще раз посмотреть… Великая просьба к тебе, отец, не будет меня здесь при крещении, прошу тебя, — имя свое святое ему нареки!
— Хорошо, Саргис. Благослови тебя Господь и ныне, и присно…
Слепец перекрестил сына. Осторожно приложившись к его руке, Саргис вышел из покоя.
На женской половине замка было тихо. В большой комнате царил полумрак. Слышно было дыхание спящей на широкой тахте женщины. Рядом стояла детская колыбель. Солнечный луч все-таки пробился в отверстие ставни и упал на красное сморщенное личико новорожденного. Младенец обиженно захныкал. Большие глаза спящей открылись. Она тревожно глянула на плачущего ребенка. Но старая нянька уже качала колыбель и напевала песенку.
Саакдухт с усталой улыбкой откинулась на подушки.
Дверь в комнату осторожно приоткрылась. Нянька оглянулась, ожесточенно замотала головой. Парон Саргис поспешно попятился: нельзя нарушать покой наследника рода…
Глава II. ДЕРЕВНЯ В ГОРАХ
По обычаю, в доме старого Вазгена хлеб пекли в начале каждого месяца. В этот день все мужчины уходили в поле или еще куда-нибудь, чтобы не мешать важному женскому делу. В сумрачном глхатуне[9] с толстыми бутовыми стенами и отверстием в кровле горел малиновым жаром кизяк в тондире[10]. Свет проникал через дверь, широко открытую для выхода едкого дыма. Сноха Вазгена — жена старшего сына Манука и дочь — быстроглазая Ануш проворно выхватывали из деревянного корыта куски упругого теста и быстро раскатывали на тонкие лепешки. Сухая старуха с поджатыми губами точными движениями прилепляла сырые лепешки на раскаленные стенки тондира и вынимала из печи готовые. В ногах у бабушки путался маленький Галуст и, изредка кусая лепешки, получал подзатыльники. В зыбке мерно посапывал новорожденный. Стопа подрумянившегося белого лаваша уже возвышалась под чистым полотенцем на низком треногом столике, когда в дверях неожиданно показался сам хозяин дома. Вместе с ним в горницу вошли дородный староста селения Укан и младший сын Вазгена — Самвел, высокий парень с иссиня-черными кудрями и смуглым лицом. — Мир дому сему! — громко возгласил староста. Старуха выпрямилась и вопросительно посмотрела на мужа. Вазген с суровым видом произнес: — Кончай с хлебом, Сирануйш! После допечешь. Сейчас собирай в дорогу Самвела… — И глухо добавил, кивнув на Укана: — Забирают в ополчение! Сирануйш возмущенно всплескнула руками: — Второго сына в этом году забираете, бессовестные! Как не стыдно, Укан! Посмотрев на сумрачного Самвела, она озабоченно спросила: — А как же с его свадьбой будет? — Придется отложить, — пробурчал Вазген. Крестьянин был зол. Усевшись на низкую скамью, он отвернулся к очагу. Староста сел на другую скамью и, понимающе вздохнув, произнес с таинственным видом: — Ничего не поделаешь, дорогие! Как вы думаете, сколько дорийский Орбели от нашего парона войска потребовал на этот раз? Вазгена и его семью вопрос этот явно не интересовал. Однако Укан, для важности подняв толстый палец к закопченному потолку, воскликнул тонким голосом: — Триста! Я говорю — триста! Неслыханно! Невиданно! С тех пор как Хожорни стоит… Вазген продолжал молчать. От утешительных подсчетов старосты легче не было ни ему, ни хозяйству… — Подумать только! И половины коней мы не успели пригнать с пастбищ за два дня. Да и оружия не хватает… Все кузнецы работают день и ночь, наконечники к пикам делают. Вот как нам приходится трудно! — возбужденно продолжал Укан. — Все это так. А урожай кто собирать будет, Укан? Манука на рубеж вы загнали, ничего о нем не знаем, теперь Самвела берете, а ему и восемнадцати нет. Парня женить хотели. А теперь что же получается? Последних людей на войну уводите. Кто хлеб жать будет, спрашиваю? Как я внуков прокормлю? Вот и крестины надо справить, а на что? — гневно воскликнул Вазген. Укан смущенно развел руками: — Ну, до жатвы еще далеко. Целых две недели осталось… Не на войну, на смотр в Лори едут парни, скоро вернутся и хлеб успеют собрать! Вазген со злостью махнул рукой: — Бог знает, что городишь, Укан! Какой там смотр, коль хлеба на неделю брать велели? А раз война, вернутся ли вообще наши сыновья с похода? Пока говорили, хлеб стал гореть в печи. Сирануйш бросилась его вынимать. — Я что сказал? Кончай все дела, готовь сына в поход. Все, что ему нужно, собирай, слышишь? — сердито закричал Вазген. Самвел молча стоял, прислонившись к дубовому столбу, поддерживающему крышу жилища. О чем он думал?.. Еще хорошо, если в ополчении оставят. А вдруг парон переведет его в замковый отряд? Тогда не скоро вернешься домой… И свадьбу с Астхик расстроили, черти! Огорчение Самвела, впрочем, было неглубоким. И не удивительно. Брак был, как всегда, решен родителями, и вряд ли больше одного раза удалось юноше побеседовать до свадьбы со своей нареченной… Староста медленно поднялся со скамьи. — Так после обедни пусть Самвел с вещами и хлебом к ограде церкви придет. Оттуда с богом двинемся все вместе в замок. Господь да хранит вас! — С этим благочестивым пожеланием Укан исчез за дверью. Тягостное молчание нарушил громкий плач Ануш — ей было жаль веселого доброго брата. — Забирают, забирают сыночка моего… — запричитала старуха мать. Самвел рванулся было к выходу. Окрик отца остановил его: — Куда ты? — Попрощаться надо… — Нечего, нечего! Еще не известно, чьей женой будет Астхик… Иди помоги загнать скотину, а там и в путь собирайся.- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (1296) »