Shellina, Amaranthe Искусство войны

Глава 1

Я лежал на спине и смотрел в небо, которое постепенно заволакивало серыми тяжелыми тучами, не оставляя ни единого светлого островка, через который смог бы прорваться лучик света. Прямо как моя жизнь — без единого просветления, сплошная мутная серая хмарь. Грустно улыбнулся, вспоминая, как после тяжелого ранения меня списали и выбросили, как ненужную игрушку; как постепенно все начало катиться под откос, вся моя жизнь, в которой не осталось ничего, кроме всепоглощающей безнадеги. Я лежал и просто смотрел на небо, наблюдая за метаморфозами природы, в которых не было ничего, что не повторялось бы циклично по кругу из раза в раз, изо дня в день, из года в год. Чем дольше я смотрел, тем более зыбкими стали казаться воспоминания, они словно растворялись в этом небесном свинце, словно поглощались им, не оставляя мне даже прошлого. Я уже не помнил ни голоса, ни внешности жены. А была ли она? Или это плод моего воображения, который тянул за собой отголоски других, кажущихся чужими, воспоминаний? Может быть действительно никогда и не существовало этой женщины, которая первой предала меня, из целой вереницы, последовавших за ней близких мне людей. Или я как всегда заблуждался, считая их близкими, хотя они никогда такими не были? Как дальтоники путают зеленым с красным, так и я в который раз перепутал белое с черным, и сейчас я хотел лишь одного — забыть. Все забыть, включая собственное имя, чтобы не осталось ни единого напоминания о том, что я когда-то вообще существовал. Я так сильно хотел все забыть, что теперь, когда моя память словно растворялась и перемалывалась сама в себе, я не тянулся к ней, чтобы остановить этот процесс.

Никогда не думал, что могу рассуждать об обычной грозовой туче, как о чем-то невообразимом, несущим в себе столько тайн и загадок мироздания. Усмехнувшись, на мгновение прикрыл глаза, может мне податься в философы? А что, многие неудачники после полного провала их жизни становились философами, и даже учили других, как можно наилучшим образом спустить то, что тебе осталось в унитаз. Внезапно перед глазами предстал образ какого-то мужчины. Он просто стоял, не совершая ни малейших действий, и чем больше проходило времени, тем больше я удалялся от понимания произошедшего со мной.

А ведь я всего лишь хотел перестать чувствовать себя никчемным инвалидом и еще хотя бы раз послужить своей стране и доказать в первую очередь себе самому, что чего-то еще стою. Последняя картинка, которая промелькнула передо мной, это как накануне вечером мне поступил звонок и равнодушный женский голос оповестил, что меня навестят с рабочим визитом, новый командир нашей части и его заместитель. И чем быстрее тучи затягивали небо, тем более нереальным казались воспоминания о звонке и маленькой квартирке в двенадцать квадратных метров, и об инвалидном кресле, которое я ненавидел так, как ненавидел никого и ничего в своей не слишком-то и длинной жизни. Закрыл глаза, прогоняя наваждение осточертевшей обстановки, которая сопровождала меня последние годы моего жалкого существования, вяло отмечая, как пошел мелкий дождь, и смотреть вверх становилось просто некомфортно, чувствуя при этом, что проваливаюсь в черный сон, словно в густое затягивающее с головой болото, из которого мне уже не выбраться.

* * *

— Ваше высочество, ваше высочество, что с вами?! Вы живы?! — я с трудом приподнял раскалывающуюся голову и мутным взглядом посмотрел в ту сторону, откуда раздавался крик. Ко мне бежал, смешно подкидывая ноги в белых чулках, пожилой господин. Если бы не стоящий в голове гул и не двоение в глазах, я бы точно ответил, что «нет, не живой», и посмотрел, как бы отреагировал господин на этот выпад.

Внезапно до меня дошло, как он ко мне обращался. «Ваше высочество»? Это что, шутка? Я не… а, собственно, кто я?

Паника затмила головную боль и сопровождающее ее головокружение, и я резко сел. Сделал подобную глупость, определенно зря, потому что меня тут же вырвало. В то время, как я освобождал содержимое желудка на мягкую зеленую травку, на которой, как оказалось, лежал, а сейчас стоял на четвереньках старательно блюя, до меня добежал господин в белых чулках и, упав прямо белыми чулками на траву, принялся охать и хлопотать вокруг моего страдающего тела, периодически обмахивая белоснежным платочком.

Когда звездочки прекратили свое кружение вокруг моей многострадальной головы, а в желудке не осталось даже желчи, я сел и вытер рот рукавом. Затем, опираясь частично на землю, частично на все еще причитающего господина, поднялся на дрожащих ногах и, используя все того же господина в качестве подпорки, осмотрелся.

При ближайшем рассмотрении я определил, что нахожусь в центре живописной полянки, окруженной со всех сторон огромными деревьями, включая просто монументальный дуб, из-под корней которого бил прозрачный источник.

Остановив взгляд на холодной, даже по виду воде, я поспешил к источнику настолько быстро, насколько позволяло мое состояние и поддерживающий меня за талию господин. Возле дуба снова упал на колени и приник к живительной влаге. Предчувствия не обманули — вода была восхитительно холодной, настолько, что сводило зубы от холода. После того как изо рта исчез кислый привкус недавней рвоты, зачерпнул воду в горсть и тщательно протер лицо. Вроде немного полегчало, теперь можно и осмотреться получше.

— Ваше высочество, это не засада, вот, Мозес сумел поймать, — я едва успел повернуть голову к говорившему, как передо мной упало явно мертвое тело, облаченное в зеленый кафтан, по-моему, именно так называется этот длинный пиджак, до колен. Хотя, я могу и ошибаться.

Вид тела вызвал подкатывающий к горлу комок, но снова блевать мне категорически не хотелось, поэтому попытался отстраниться от трупа, поднявшись на ноги. Теперь я мог рассмотреть тело получше. Так, дыра в груди, из которой уже не выплескивалась кровь, явно давала понять причину смерти данного индивида даже без аутопсии. Скорее всего, при жизни он был высокий, слишком уж много места под дубом заняло тело. Худощавый, я примерно прикинул размер натянутого кафтана и попробовал мысленно надеть его на себя — нет, я вряд ли влез бы в этот предмет одежды, и это же относилось и к штанам. Переведя взгляд дальше, увидел длинные белоснежные волосы, заплетенные в сложную косу, бог ты мой, неужели прирезали девчонку? Не удержавшись, дотронулся до косы и тут же отдернул руку, рефлекторно сунув в рот порезанный палец, похоже, в волосы вплетено что-то сильно острое. Нет, девчонки подобные украшения, насколько я знаю, не носят. Что там дальше? Дальше