одну огнедышащую, потную и вонючую массу.
Страшно мне, человече, — шепчу, склонившись к капюшону. Тот молчит, на людях не желает со мной говорить, стыдится. Пальцем показывает на помост: последнее, самое трудное восхождение. Это я смогу, а потом…
Нужно говорить. Разве не устал я от слов?
— Люди! — все умолкают. — И снова я на четыре ступеньки выше вас. И умру над вами. Одно хочу я вам сказать: делайте всё с любовью! Что бы там ни было, всё, всё, всё — с любовью! Любое дело — и живое, и мертвое нуждается в любви, в моей и в вашей, в нашей, человеческой любви…