номерами. На подругу Марии накричали, пригрозив вычесть из зарплаты, и она побежала вдоль грузовиков, цепляясь за автомобильные дверцы. Подруга шлепала по лужам, широко ступая в резиновых сапогах, платок сбился, телогрейка со стертой надписью на спине «Охрана» распахнулась, в руках она держала тетрадку, с привязанной за веревку ручкой, подружка была не в ладах с компьютером, и все записывала в эту разграфленную от руки тетрадку. Она почти настигла злополучный грузовик, как вдруг ноги ее подкосились, она протянула руку, чтобы ухватиться за дверцу, но сползла вниз под грязные колеса. Водитель не сразу понял, что случилось, слишком поздно выглянул из кабины, и помощь опоздала, подруга Марии умерла от сердечного приступа.

Ее скромно отпели на кладбище, положив на грудь дешевый образок, Мария стояла среди пришедших проводить, и думала, что вместо образка надо положить в гроб ту самую разграфленную тетрадочку, из-за которой начался сыр-бор, тем более что подруга не была ни в чем виновата. После ее смерти должность в бюро пропусков сократили, и все машины теперь въезжали и выезжали, как им вздумается, и никто больше не вставал на их пути, в виде растрепанной пенсионерки, которая, задыхаясь, бежала по лужам, размахивая квитанциями.

Цветы лежали на могиле подруги влажной словно дышащей грудой. На фотографии на памятнике ей было чуть больше сорока, она смотрела в объектив, горделиво подняв подбородок, кто бы мог подумать, что через пятнадцать лет эта женщина будет бежать в телогрейке по лужам? Когда ее жизнь надломилась? Кто в этом виноват? Об этом судачили на поминках родственники покойной, но как люди малообразованные, не могли подобрать верные слова и твердили одно: «Ведь какая красавица была!».

А кто мог подумать, что учительница пойдет торговать цветами на кладбище? А между тем с Марией случилось именно это. Глядя на себя в зеркало, она видела крепкую бабу, с обветренным лицом, в растоптанной обуви, с неуклюжим телом и ловкими руками, настоящую торговку. Костюм с отложным воротником, виноватая улыбка – все это осталось в прошлом. Теперь она сидела, оглядывая цветы, как раньше смотрела поверх девичьих макушек, зимой ловила редкое солнце, летом плавилась от жары, вставая с ящика, как только приближался покупатель.

Подходили часто, у Марии был богатый выбор и красивый, аккуратный товар. Она выиграла в этой конкурентной борьбе, победив всех: и маловерную подружку, и сбежавшего кавалера, которому не понравились ни она сама, ни ее готовка, она вообще оставила с носом всех, а теперь жила в окружении цветов – о чем еще мечтать пожилой женщине?

Этого мужчину Мария заметила сразу, еще издалека, благо глаз у нее оставался зорким как у молодой. У него был вид человека, который забрел на кладбище случайно, не успел скроить скорбного лица, но поравнявшись с кладбищенскими воротами, улыбку поспешил стереть. Он шел размашистой походкой, чуть ли не насвистывая, но потом притормозил, посуровел, как будто вспомнив, зачем пришел.

Мария сидела на перевернутом ящике, товар был разложен перед ней, и прохожий остановился, рассматривая букеты. Это был ее ровесник, одетый дорого, в двубортном пальто и кашне, укутывающем горло, хотя без шапки или шляпы, несмотря на то, что дул пронизывающий ветер. Оглядев товар, он располагающе улыбнулся и похвалил:

– Какие чудные ноготки! Заверните, пожалуйста.

В этой фразе Марии показалось удивительным все, до последнего слова, и она даже растерялась. Прежде всего, он назвал цветки ноготками. Мужчины вообще редко различали сорта цветов, в лучшем случае отличали розу от ромашки, да и то не всегда, отделываясь простым: «Дайте вон те… красненькие с желтым». А этот не только назвал ноготки ноготками, но и не спросил, почем, а если возьму три букетика, то какая скидка. Он не сделал ничего из того, что делали покупатели, толпясь на пятачке у кладбищенских ворот, и Мария молча протянула ему букет.

– Сто пятьдесят рублей, – сказала она.

– Дешево, – улыбнулся мужчина, доставая кожаное портмоне. – Мерзнете тут целый день. Вот, возьмите. Сдачи не надо.

Он протянул ей пятисотенную купюру.

Мария растерялась.

– Как же без сдачи, – забормотала она. – Тогда возьмите еще букет. Есть маки или ландыши, – она грустно улыбнулась. – Еще астры красивые. Возьмите.

Мужчина покачал головой.

– Мне на одну могилу.

– Подождите, я вам дам сдачу, – засуетилась Мария. Как на грех, в кошельке попадались крупные купюры, звенела мелочь, а сдача не находилась.

– Вот если бы торговали живыми цветами, – мужчина улыбнулся. – Я бы у вас все купил. Он обвел рукой ящики. – И знаете, что бы я сделал потом?

Он посмотрел на нее игриво, подняв бровь, и на мгновение Марии показалось, что он флиртует с ней. Она растерялась и ничего не ответила, только поправила косынку.

– Молчите? – мужчина опять улыбнулся, забирая ноготки. – Я бы подарил все это великолепие вам, прекрасная цветочница.

Если бы эту историю она рассказала подруге, той самой, что умерла, не успев сверить номерной знак у грузовика, она назвала бы Марию старой дурой и рассмеялась ей в лицо. Мария знала, как выглядит со стороны – в пуховом платке, разношенных сапогах и пальто, купленном на два размера больше, чтобы под него можно было поддеть кофту и обернуть поясницу платком.

– Вы подождете меня? – вдруг спросил мужчина. – Вы еще не уходите?

– Я…– Мария запнулась. – Торгую, пока покупатели идут. Обычно из церкви много народу заходит, когда служба заканчивается. – Она чувствовала, что несет какую-то ерунду. – А сегодня нет никого. Погода плохая. Все по домам сидят. Да и вечер скоро. На ночь глядя кто пойдет на кладбище. Так что я… Постою еще немного и буду сворачиваться.

Мужчина взял ее за руку, точнее, положил сверху свою, и даже сквозь рукавицу Мария ощутила тепло его ладони.

– Я вас очень прошу, дождитесь меня сегодня. Я вас не задержу. Мне надо навестить одну могилу. Там похоронен очень дорогой мне человек. Я увидел ваши ноготки, и понял, что должен принести их ей… этому человеку. Цветы от прекрасной цветочницы. Вы верите в совпадения? Они не случайны. Вы дождетесь меня? Сделайте мне одолжение, я понимаю, что прошу о многом, но все же.

Он убрал руку и отступил, повесив голову, словно заведомо принимая ее отказ и смиряясь с ним.

– Хорошо, – Мария кивнула. – Я подожду. Я все равно тут торгую…

Он улыбнулся.

– Я знал, что вы согласитесь, моя прекрасная цветочница.

И он быстрым шагом пошел по дорожке кладбища, а Мария долго смотрела ему вслед. У нее был очень зоркий глаз, но прохожий быстро затерялся в толпе, и она впервые пожалела, что не носит очки. Вот и разучилась глядеть вдаль, незачем было, раз