специальности. А дальше она должна была выживать сама. Девушка морально готовилась идти попрошайничать. Ее больше пугало то, что диплом она может так и не получить, и тогда точно придется вернуться в деревню и забыть о будущем.

– В Америку не хочешь? – одновременно с издевкой и надеждой спросил парень, теребя в руках мягкий уголок Наташиной подушки.

Девушка искренне рассмеялась.

– И что я там делать буду?

Она попыталась вновь сконцентрироваться на шпаргалке, но теперь в глазах летали не только формулы и буквы. Пространство вокруг тоже завертелось. Костин поменял позу, отчего кровать застонала и худо продавилась.

– Ну, здесь тебе тоже делать особенно нечего. Официанткой ты и там сможешь работать.

Он едко усмехнулся, глядя ей в затылок. Девушка скуксилась и напрягла губы, крепко их сжав. Хотелось треснуть тяжелым учебником по его мудреной башке.

– То есть ты думаешь, что я только официанткой смогу устроиться? – процедила она сквозь зубы, до побеления пальцев сжав ручку.

– Нет, почему? С твоими талантами тебе множество дверей открыто: Макдак, Бургер Кинг, KFC. Даже «Старбакс», если повезет.

Костин едва сдерживал усмешку на губах. Наташа отвернулась спесиво. Пару минут они посидели молча. В груди девушки бушевала обида, больше от чрезмерной правдивости его издевок. Она и сама не раз примеряла на себя брендированную форму ресторанов фаст-фуда и тренировалась в уме перед зеркалом громко и четко произносить известную фразу: «Свободная касса».

– Все равно никто меня в Америку не возьмет, – сказала она уныло, смирив оскорбленное достоинство. – Там своих официанток хватает.

– Я могу тебя взять, – заявил Костин. – В качестве жены.

Наташа резко дернула головой в его сторону, выпучив глаза.

– Фиктивной, разумеется, – прочистил горло парень и опустил взгляд. – По учебной визе можно брать с собой членов семьи. Будешь мне готовить взамен.

Девушка вдруг рассмеялась, выронив ручку на пол. Шпаргалка отлетела на середину письменного стола от взмаха руками. Парень смотрел на нее безоружно, хмуря густые брови. Так же резко, как начала, Наташа закончила хохотать и потянулась за ручкой. Поднявшись, она одарила друга коварным прищуром.

– Боишься с голоду помереть без своего соседа?

– Ну, а что? – улыбнулся Костин. – Взаимовыгодный обмен ведь. Ты не дашь умереть с голоду мне, а я не дам тебе умереть от скуки в деревне.

– Если ты до сих пор не в курсе, то в США отменили рабство еще в одна тысяча восемьсот шестьдесят пятом году. Так что я – пас.

Наташа все еще посмеивалась над его наивностью, отчего формулы совсем разбросало в сознании. Собрать их обратно мозгу никак не удавалось. Девушка решила, что пора закругляться, чтобы хоть чуть-чуть отоспаться в ночь перед казнью.

– Это не рабство, а сотрудничество, – обиженно ответил друг. – Ну, как хочешь. Мое дело предложить.

– И, вообще, если я и выйду когда-нибудь замуж, то только за Колесникова, – повела она плечиком горделиво.

Парень хмыкнул, поднялся с кровати, измяв ей всю постель, и вышел из комнаты с хлопком. Наташа проводила его смешливым взглядом и принялась дописывать последнюю формулу, после которой мозг отказался думать напрочь. Уснула она в одно мгновение, как только ухо коснулось подушки.

На экзамен весь курс загнали в длинную аудиторию с множеством уходящих в далекую перспективу рядов из парт, чтобы все сидели по одному за столом. Наташа с Костиным сели рядом. Их разделял узкий проход в полметра. На помощь друга девушка надеялась отчаянно, хотя понимала, что под четким надзором двух преподавателей вряд ли удастся улучить момент спросить его о чем-нибудь. Среди смотрителей оказался и Колесников, заведующий кафедрой, отчего сердце девушки задребезжало в груди с удвоенной отдачей.

Когда задания были розданы, все затихли. Наташа смотрела на задачи, а в глазах все ходило ходуном. Ладони потели. Взгляд никак не мог сосредоточиться, даже на графиках. Девушка перечитывала условия задач помногу раз, но в голове возникало только недоуменное перекати-поле, которое медленно ворочалось по редким извилинам, щекоча нервы. Костин сразу начал решать первую задачу. Он всегда приступал к заданиям по порядку, не пытаясь выискать наиболее легкую, потому что не боялся не успеть решить все. Обычно ему удавалось справиться со всем и за более короткий срок, чем отводилось регламентом. Наташа же пыталась определить по условиям самое простое и решить это, чтобы вытянуть хотя бы на слабую тройку.

Колесников, скрестив руки на груди, прогуливался меж рядами и хмурил лоб, сверкающий легкими сединами на острых висках. Его вытянутая фигура и зоркий взгляд позволяли ему видеть всю аудиторию целиком. Он прислушивался к шуршаниям бумаги, покашливаниям и скрипам металлических стульев, быстро устремляя взгляд на внезапные звуки. Второй преподаватель, постарше, пониже и потолстее, ходил взад-вперед перед рядами, спрятав руки за пазуху, но глазами сверлил по очереди каждого студента, как металлодетектор, настроенный на поиск шпаргалок, тайных наушников или чего-нибудь еще более технологичного, что могло бы студентам облегчить сдачу экзамена.

Первые две самые несложные задачи Наташе удалось решить, но на третьей она встряла, безнадежно пытаясь вспомнить формулу, которую вчера так старательно записывала в шпаргалку. Винила теперь Костина в том, что тот отвлек ее и помешал запомнить саму формулу. Она писала ее на автомате. Шпаргалка лежала в потаенном кармашке в рукаве пиджака. Под партой она легко могла ее вынуть и быстро взглянуть. Ей нужен был всего лишь один символ. Девушка осмотрелась вокруг. Колесников шел по соседнему ряду справа от нее. Слева Костин усиленно грыз колпачок ручки, думая над непонятным графиком.

– Я выйду на пять минут, – бросил второй преподаватель Колесникову и направился к дверям.

Завкафедрой кивнул быстро, крепче сжав руки на груди, и осмотрелся вокруг на прилежных студентов. Наташа поняла, что это ее шанс и достала шпаргалку. Посмотрев формулу, она попыталась запихнуть ее обратно в кармашек, но однокурсник, сидящий прямо за ней, громко чихнул. Колесников зыркнул туда и пожелал студенту здоровья. У Наташи от волнения пальцы разжались. Бумажка соскользнула с кожи, сначала осела на гладкую ткань брюк, а потом ее судорожным дыханием отнесло в сторону и на пол. Девушка зажмурилась от досады. Клочок шпаргалки упал ровно посередине между ее партой и Костина. Парень был сильно увлечен задачей и не заметил испепелявшего его отчаянного взгляда подруги. Наташа сжала кулаки, молясь, чтобы ни Колесников, ни второй преподаватель не заметили этот жалкий бумажный отрывок с ее писаниной. И