Одесса освобождала мой ум из оков консерватизма, мой страх перед неизвестностью ломался под тяжестью мечт о далёких странах и фантазий, с детства блуждающих по политической карте мира. И всё же страх оставался страхом, я всегда ставил его в противовес мечтам и выбирал что-либо иное нежели своё будущее, оправдывался отсутствием возможностей. По инерции я закончил университет, благодаря стечению обстоятельств устроился на работу, волей судьбы продержался там больше года. И начал утопать в трясине. Вы скажите, что в этом нет трагедии и большинство так проводят всю жизнь. Соглашусь, я тоже не видел трагедии, но для меня это становилось драмой. Личная драма никого не должна беспокоить. Я имел неосторожность ляпнуть своей начальнице, что хороший раб – тот, кто не осознаёт, что он раб. Но ведь она же ни в чем не виновата. Не нравится, не делай. Никто не держит у твоего виска дуло пистолета. Хочешь, бросай всё и отправляйся хоть за океан. Но, как выяснилось, Слава вернулся оттуда, естественно, я не обладал информацией, почему и как всё случилось, но новых фотографий из Нового Света на странице Славы я больше не замечал уже продолжительное время, вплоть до того дня, как получил от него сообщение с просьбой о помощи. Иногда случайные встречные с подозрительными физиономиями, испорченными частым употреблением алкоголя, обращаются к вам на улице, прося некоторое количество денег, возможно, вы думаете, от лени и безделия человек не в состоянии заработать себе на жизнь, а если бы хотел, то потратил бы все свои силы на перемены к лучшему. Проходя мимо, игнорируя просьбы, спустя несколько минут вы забываете обо всём и не испытываете мук совести. Разговор с главным боссом на будущей работе стал формальностью, когда-то мне казалось, что я бы с лёгкостью мог даже организовать новую профессию «человек, ходящий по собеседованиям». Минимум стресса, максимум уверенности, опрятный внешний вид, соответствующий будущей роли, лёгкая улыбка на лице, способность шутить над собой, но следовать своим принципам, готовность отдавать себя без остатка, вежливость, – всё это может даже не понадобиться, если вы устраиваетесь на работу по знакомству. Приехав домой, я заметил Славу онлайн на его странице. Решился и написал в надежде, что не опоздал, ещё больше надеясь, что всё это было глупым розыгрышем. Закрыл страницу. То ли меня редко просили о помощи, то ли мой мир был на столько безобидный и идеальный, что я не подозревал, что у знакомого мне человека могут появиться проблемы. Хотя за долгие годы, со дня выпускного Слава постепенно перешёл в разряд людей, которых я просто знал, но при этом он уже был для меня человеком незнакомым. В этот момент я не чувствовал ответственности за его жизнь, ведь он уже взрослый, сам может за себя постоять, сам должен расхлёбывать свои проблемы, которые, учитывая его поведение и характер, он себе мог создать, тем более находясь в другой стране. Только совесть меня мучила, говорила мне, что буду сволочью. Он ответил со своей страницы: «можем встретиться у памятника екатерины, давай в 22:00». Я одобрил время и место.

3

Второй раз за день выезжал привычным маршрутом в сторону центра. Волнение и любопытство атаковали сразу, перед сегодняшним собеседованием на работу я испытывал стресс меньший, чем перед встречей со Славой. Я выехал заранее назначенного времени. Меня будто позвали на «стрелку», я не знал, чего ожидать, не подозревал, каким вернусь оттуда. Был будний день, Одесса так же сияла, так же манила огнями, искушала запахами и соблазняла звуками. Но всё же Одесса была тиха и размеренна, она набирала силы перед выходными. Чем я мог помочь Славе? Деньгами? Их у меня и так не водилось. Советами? Что я знал о жизни? С меня, как с козла молока. Хотел увидеть бывшего друга? Вряд ли он за мной соскучился. Я вышел несколькими остановками ранее, думал, что так оттяну момент встречи, но пришёл на Екатерининскую площадь за десять минут перед положенным временем. Сел на скамейку. Ожидание только порождало сомнения. Терять было нечего. Я пытался расслабиться, заблудиться во всей суматохе мыслей, окунуться в теплоту зудящего города и спокойно ожидать своей участи. Вечер заканчивался, но всё только начиналось.

На фоне темного ночного неба Екатерина II сияла от радости и света жёлтых фонарей, будто держала в одной руке мой приговор, другой указывала на меня, сидящего одиноко на лавке, чтобы все обращали внимание. Вот он, здесь передо мной, забывает старых друзей, подходите смотрите! На самом деле императрица приглашала кочующих зевак на Приморский бульвар, где обычно на двух уличных музыкантов приходилось в лучшем случае пять кофемашин. За музыку платили реже, чем за кофе. Из-под ступеней, обвивавших памятник, на меня выплыли два силуэта. Слава шагал размеренно, выглядел уставшим, густая небритость на лице прибавляла несколько лет возрасту, то ли Слава сменил имидж, то ли сказывались последние обстоятельства жизни и отсутствие бритвы в небольшом коричневом рюкзаке за спиной. С небрежно запущенной бородой человек становится похож на мудреца, а с ровно вылизанной – на брутального хипстера. Слава стоял где-то между в этой классификации. Вальяжной поступью приблизился ко мне мой одноклассник, а рядом с ним молодая девушка, робея и смущаясь, готова была вырваться и убежать от бессмысленности и неловкости происходящего.

– Привет, – Слава протянул мне руку, а девушка стояла в пижамных штанах и тапочках, будто бы вышла на минутку за хлебом, – это моя подружка, знакомься.

Не ожидал встретить его с кем-то, присутствие спутницы насторожило меня ещё больше, стало неловко, но я представился девушке и протянул руку Славе.

– Не думал, что так встретимся, – выдавил я из себя вступительное слово.

Конечно, я был рад этой встрече, мне без сомнения было интересно увидеть, каким стал мой старый знакомый, хотелось узнать о нём как можно больше, но я ступал осторожно, боясь соскользнуть, боясь открыть все карты раньше времени. Смущали обстоятельства жизни, обстоятельства, сведшие нас в одну точку у памятника Екатерины. Нас объединяло какое-то прошлое, но в настоящем ничего общего не предвиделось. Когда-то свои, сейчас – чужие люди, мне казалось, я повстречал иностранца. Можно было завести разговор о погоде, о том, как живётся у него в стране, рассказать о себе, показать ему Одессу, эти четыре квартала центра, наводнённые туристами, морвокзал, Ланжерон. Глупости это всё. Интересно, необычно, ярко и с шиком, но глупости.

– Как так тебя угораздило? – не стал я временить с расспросами. Нет, чтобы самочувствием поинтересоваться. Неужели