что не работает вовсе.

– И вы знаете как?

– Да. Господь открыл. Но это не в формате вашей передачи. Нужны дискуссии со специалистами в конкретных областях, с необходимыми компетенциями.

– Даже не знаю, что спросить… Не страшно вам с Богом беседовать?

– За жизнь привыкаешь, – Алексей грустно улыбнулся. – Страшно, не подходящее слово, больше подходит – жутко.

– А как давно это началось?

– Насколько я понимаю, процесс был запущен еще до моего рождения, только Богу ведомо когда. Мой отец, родился в тяжелое время в 1937 году. Царствие ему небесное… – Родин перекрестился – Болел рахитом и во сне все время переворачивался на живот, дыхательными органами утыкаясь в подушку. «Доброжелатели», по рассказам бабушки, не упускали случая намекнуть, что дескать

примета плохая… да еще и рахит… короче не жилец. Проявляли сочувствие, давя на психику. 1941 год, война. Моего деда сразу призвали, и вскоре бабушка получила «похоронку». Ленинград, блокада, зима того же 41-ого, отцу четыре годика и у него тяжелейший отит с осложнениями, – Родин глубоко вздохнул и продолжил – Больницы переполнены ранеными, врачей не поймать, все заняты. На молодую женщину с ребенком никто не обращает внимания. Бабушка села с плачущим от боли сыном на руках, у входа в госпиталь и горько зарыдала. Муж погиб, родни нет, еды не достать, сын мучительно угасает на глазах. Помощи ждать неоткуда, хоть в Неву кидайся, в прорубь. И вдруг, молодой офицер проходящий мимо, увидел ее и будто все понял: «А ну, не реви! Пошли со мной!». Нашел врача, тот говорит, что состояние тяжелое и шансов пять процентов, нужна сложная операция… – Родин на мгновение замолчал. Юлия его не перебивала, видя по лицу гостя, что сейчас он говорит об очень личном. – В общем, Благослови Господи, всех этих людей… моего отца спасли, – перекрестившись продолжил Алексей. – Такая вот история. Без нее, меня бы не было. А моя личная встреча с Ним, впервые состоялась 2 сентября 1985 года.

– Вы, так точно помните? – как то по-женски участливо спросила ведущая.

– Да, я пошел в первый класс тогда. Нам раздали буквари. На первых страницах герб и гимн Советского Союза. Очень мне они понравились, такой красивый красочный герб со всем земным шаром в центре, и конечно слова гимна, те просто разбудили душу. В то мгновение я стал взрослее и глубже, – Алексей смотрел куда-то вверх, вспоминая и переживая памятью детские впечатления. – Переворачиваю страницу, и вижу на двух следующих, в ярко-розовом цвете, с очерченными границами изображена карта СССР. И вдруг, я осознаю, прям кожей чувствую этот восторг, от того, что родился в самом большом государстве на планете, да еще и во втором по величине городе страны!!! И как то очень искренне, от всего сердца, непонятно кому, как бы выдохнул в пространство – Спасибо!!! Такой любовью, ко всем и всему все заполнилось внутри, что слезы покатились не смог сдерживать. Даже неловко было, что увидят одноклассники и засмеют. Теперь я знаю, что это состояние называется посещением Божественной благодати. С памятью об этом чувстве, я живу всю жизнь. Но тогда я был даже не крещен, и о Боге ничего не знал.

– А чудеса в вашей жизни случались?

– Постоянно… Чем старше, тем чаще. Так вам скажу – то, что Он нас до сих пор не стер, само по себе чудо.

– А какие-то проблемы нас ждут, или все что вы обещаете случиться внезапно?

– Они нас не ждут, а уже давно с нами… и кровоточат. – на лице Родина проступила досада.

– Не поделитесь с нами? – ведущая положила ногу на ногу и плавным движением поправила юбку.

– Вы их и сами знаете, они очевидны. Достаточно посмотреть, сколько людей подходят в храме к принятию Святых Даров. Вроде страна православная, многие крещены, крестики носят… А какой смысл, если в церквях единицы? Кому церковь не мать, тому Бог не отец – есть такая православная мудрость. – Родин смотрел куда то вниз, его лицо стало грустным. – А в стране что? Дети избивают друг друга в школах, повсеместная порнуха, учитель соблазняет ученика, бабушка заказывает убийство соседа, живодеры травят собак, подростки то с крыш падают, то на электричках погибают; миллионы живут в аварийном жилье и беспросветной нищете, дорог почти нет, газификация – стыд и позор, цены на жку грабительские, пенсии унизительные, забывшие Бога чиновники бессовестно, нагло и в основном безнаказанно обирают народ, такие суды и полиция, что лучше бы вообще их не было, конституция и законодательство не исполняются, везде круговая порука и мошенничество. – Он поднял глаза. – Люди на все это глядя, не хотят размножаться! И ко всему этому, ежегодно семь миллионов убитых детей… а это население Новосибирска, Екатеринбурга, Нижнего Новгорода, Самары, Омска и Вологды вместе взятых. Е-же-год-но!!! И четырнадцать миллионов убийц в придачу. Семь из которых – дуры, и еще семь – врачи, нарушающие клятву Гиппократа, данную всем богам и богиням и беря их в свидетели, как там написано. Что никогда не вручат никакой женщине, абортивного пессария… Я сейчас говорю об абортах… И конечно сгущаю краски. Но этот список можно продолжать еще очень долго. Кому захочется так жить? А самое страшное, что это происходит у всех на виду, в наше время, на нашей святой земле, которая до магмы пропитана противоположными этому, нравственными смыслами. – Родин заметно разволновался.

– Господи, Алексей, вы такие страшные вещи говорите, – ведущая приложила руку к груди, – а откуда вы взяли такие цифры? Я слышала о двух миллионах… Это тоже немало, но-о…

– У меня один источник. И Ему, я верю. Если потребуется, смогу и доказать по каждому пункту.

– Хотите сказать, нам врут?

– Именно.

– А зачем?

– Врут, всегда по одной причине – боятся правды и огласки.

– И что же делать?

– Покаяться и изменится, другого пути нет. Без покаяния – шагом марш на растопку адовой печи.

– А вам, что людей не жалко? – Юлия немного по детски-беззащитно взглянула ему в глаза.

– Конечно-же жалко. Но для этого я и здесь, чтоб никто потом… извините… не мычал на Страшном Суде, мол нам никто не говорил… а мы и не знали что грешно… и прочее, в том же лукавом духе…– Он оглядел студию и продолжил. – Все должно быть по доброй воле, каждый пусть сам для себя решит, как ему быть. Билет в пропасть многие себе уже приобрели, но пока поезд не отошел его можно сдать, было бы желание.

– Вы говорите, что вы православный человек. Но вы же, этих людей и осуждаете.

– Осуждать и обличать, ни одно и тоже. Давать объективную оценку – необходимо, а вот умалчивать очевидное – глупо и вредно.

– Как то у вас, все легко получается.– вырвалось у Меньковой.

– Юля, вы думаете легко заставить себя придти сюда и говорить на неприятные