домашний адрес, муж блондинки, скорее всего, – отсидевший, раз не получил загранпаспорта, да и сама блондинка в мини-юбке наверняка проститутка! Такая с бандюганами точно якшается!

Следователь нехотя взял новое заявление Галины Григорьевны, но… «Проститутка» оказалась уважаемым юристом, и она так наехала на следователя, что больше тот не принимал Галину Григорьевну: важные дела, видите ли, у него! Блондинка ей, кстати говоря, тоже позвонила: гневно заявила, что у нее, у Галины Григорьевны, нет совести. Да что там совести! – у нее шубы нет!

Приходилось ходить в стареньком, пестром полушубке из искусственного меха. Подруги с ней не общались, прочие коллеги сторонились ее, ученики шушукались, Машка и та полюбила закрываться где-нибудь: в спальне, в ванной, в шкафу… Одна Карина осталась приветлива с Галиной Григорьевной – и, как ни странно, это было хуже всего. Была такая средневековая пытка каплей воды – человека приковывали к стулу, чтобы он не мог шевельнуть головой, вешали над ним дырявый кувшин, и всё. Раз в минуту падала капля, где-то через сутки узник сходил с ума… Каждый раз, как Галина Григорьевна видела манто Карины, на ее темя будто падала капля. Кап, кап, кап… Кап!

Финальный «кап» случился в конце ноября, в середине последнего, вечернего урока. Галина Григорьевна зашла в кабинет к Карине, прошла в подсобку, где хранились ватманы и какое-то художественное барахло для оформительских работ, – пусто, Карины нет, а вот ее манто беспечно висит в углу – любой может зайти и взять его! – шубы надо хранить в шкафу учительской, на втором этаже… Подумав с минуту, Галина Григорьевна понесла норковое манто туда – в учительскую. Никто по пути ей не встретился, ни одна живая душа не слонялась по коридорам. Совсем рядом с учительской располагался кабинет географии. Еще более разумное решение: припрятать там манто… там имелся замечательный тайник, о каком никто не знал.

Как же плакала Карина! Как же кляла себя за беспечность! Из всех собравшихся лицемерок одна Галина Григорьевна могла ее понять. Мучила ли совесть Галину Григорьевну? – а как же?! Ой как кусала! Но чем дальше всё заходило, тем сложнее становилось признаться или подбросить шубу. Через неделю Карина уж смирилась с потерей – и верно: Карина молодая, красивая, с богатым женихом. У Карины впереди много манто, у Галины Григорьевны, может, был один-единственный шанс вернуть заветную мечту… Десятого декабря Галина Григорьевна сумела вынести шубу из школы.

Все отметили, что Галина Григорьевна похорошела и повеселела. Директор школы и завуч облегченно выдохнули. На зимних каникулах Виталий Иванович забрал десятилетнюю Машку к себе, обещал покатать ее по тайге на снегоходе.

– Рад, что тебе как бы полегче, Галь, – сказал Виталий Иванович бывшей жене. – Молодец, как бы… А то я за Машку как бы боялся, и она тебя как бы боялась… И, Галь, мы тут с друзьями как бы бизнесменами стали: пару маршруток как бы купили… Короче, куплю я тебе однажды норковую шубу, раз, дурак, пообещал…

Что ж, чудненько! Вот только его «как бы» обещаниям Галина Григорьевна больше не верила. Едва за бывшим мужем и дочерью закрылась дверь, она достала «мечту» и следующие три дня почти не выходила из дома, манто тоже почти не снимала: кушала в нем, смотрела телевизор, танцевала в нем… К четвертому дню ей захотелось прогуляться в манто по улице, но вдруг она встретит Карину? И Галина Григорьевна решила как-нибудь изменить шубу. Перекрашивать в домашних условиях она ее не решилась, отнести в ателье побоялась – там, разумеется, возникнут вопросы: зачем требуется перешивать отличную вещь? – и следователю, хорошо знакомому с Галиной Григорьевной, звякнут…

Раз ателье – не вариант, можно перешить шубу самой: убрать капюшон (жалко, а что делать?) и поменять подкладку. Осуществив свой план, Галина Григорьевна вышла в обновленном манто на прогулку. Променад, однако, радости не принес: от мужчин она шарахалась, все женщины смотрели на нее, как на воровку. Страх мог уйти из головы Галины Григорьевны одним способом: нужно было прийти в новом манто в школу, всем его предъявить и получить на него законные права. Она отважилась на это в середине января. Зашла днем в учительскую и, пока коллеги охали, сказала им, что Виталий Иванович ныне бизнесмен, и он нежданно-негаданно одарил «любовь всей своей жизни» мехами, цветами и кольцом с бриллиантом – встал на колени и попросил выйти за него вновь, но Галина Григорьевна спешить не спешила и кольца не взяла.

Она еще не успела снять шубу, когда в учительскую зашла Карина – и обомлела настолько, что выронила школьный журнал из рук.

– Неужели ты думала, что я не узнаю своей шубы? – пораженно спросила Карина.

– Но это мое манто! – артистично изобразила изумление и Галина Григорьевна (эта сцену она отлично отрепетировала перед зеркалом). – Кариночка, мне это манто бывший муж вчера подарил!

– Я в прошлом году порвала левый рукав, – холодно ответила Карина. – Зашивали в ателье, остался шов и квитанция. На правом рукаве шва нет! Так что, по-хорошему отдашь шубу или я в милицию звоню?!

В тишине противно гудели лампы дневного освещения – всё громче, громче и громче. «Почему так громко?» Прислушиваясь, Галина Григорьевна сняла шубу и гордо швырнула ее Карине.

– Ты что думаешь, что я миллионерша, что ли? – со слезами в голосе говорила Карина. – Я на сапоги со своей зарплатой по полгода коплю! Эту шубу собиралась лет пятнадцать носить, не меньше! Мы в долги ради нее залезли, свадьбу отложили! И как ты?.. Все сразу на тебя подумали, а я одна не верила! Как ты?.. – расплакалась девушка и убежала из учительской с шубой в руках.

Все молчали. Нина Геннадьевна виновато прятала глаза – ей почему-то было мучительно стыдно, хотя она ничего постыдного не сделала. Галина Григорьевна взяла свою сумку и вышла.

До дома она брела, словно в удушающем дыму бани. Задувал промозглый ветер, прохожие, опуская носы в шарфы, с удивлением смотрели вслед женщине, шедшей без шубы по белой, январской улице. Они опасались ее окликать или трогать: люди стали такими равнодушными к чужому горю. «И к лучшему, – решила Галина Григорьевна, – нечего лезть в душу, раз не силах этой души понять…»

В своей квартире она нервно походила по залу, прижимая руки к горящей голове, глотнула таблеток от давления – не помогло: лампы дневного освещения продолжали противно звенеть в ушах. Затем, не выдержав тишины, включила телевизор. В московской хронике криминальных происшествий рассказали о том, что молодой парень, спасая свою упавшую на рельсы с железнодорожной платформы овчарку, сам не успел выбраться и угодил под электричку. Насмерть. Собаку спас…