Нет уж, пусть сыночек его родной с ним возится! До свиданья!»
Лидия ничего не стала говорить Петру. Зачем? Все равно не услышит. Придя к Семену Тимофеевичу, она всячески пыталась скрыть свое настроение и факт посещения сыновей. Но дедулька сразу все понял.
«Была, значит, у них», – констатировал факт Семен Тимофеевич, – «А они, стало быть, не хотят со мной видеться. Чего молчишь? Так?»
«Угу»
Семен Тимофеевич вздохнул:
«Сам виноват, чего уж тут. Расскажи мне, хоть, как они выглядят, как живут? Ну, хоть что-нибудь расскажи».
Лидия поведала Семену о встрече с его сыновьями. При этом она, насколько могла, приукрасила ее и опустила все неприятные подробности. Семен Тимофеевич внимательно слушал, много раз переспрашивал и уточнял, как они выглядят, что Лидия поняла об их жизни по внешнему виду и голосу. Заходила ли она в квартиру, видела ли кого-нибудь там еще. Его интересовали даже самые незначительные подробности…
Прошло месяца три. Как-то раз, навещая Веронику Романовну, Лидия застала ее в непривычном состоянии. Старушка была крайне взволнована и озабочена. «Что-то случилось?», – спросила Лида. «Несчастье, Лидочка. Дочка в больницу попала. Операцию будут делать, сложную Потом восстановительный период. Уезжаю к ней, помогать буду». «Как же так, Вероника Романовна, в вашем-то возрасте? Вам самой уход нужен. Вы же сами говорили, что в зрелом возрасте одной нужно жить?» «Так это, когда все хорошо. А если твоему ребенку плохо, бросай все и на помощь беги. Кто в такие минуты о себе-то думает? У меня к Вам, Лида, огромная просьба. Потю не знаю, куда деть. У внучки на кошачью шерсть аллергия. Возьмите его к себе, пожалуйста. Он к вам привык. С чужими людьми, боюсь, не приживется. Сделайте доброе дело. Даст Бог, у дочки все наладится, так я опять к себе вернусь и Потю заберу. Поможете?» «Ну, конечно, Вероника Романовна. О чем речь?» «Вот спасибо Вам, Лидочка. Добрая Вы душа». Через пару дней Вероника Романовна уехала в Москву. Вот тебе и все рассуждения о том, что человек должен жить один и думать о себе! Значит это все для самоуспокоения. Старые люди просто не хотят быть обузой для своих детей и вешать на них свои проблемы. Они по-прежнему пытаются оградить своих чад от всевозможных трудностей, даже в ущерб себе и своему здоровью. Через неделю Лидию снова ожидал сюрприз. Открыв дверь квартиры Семена Тимофеевича, она уловила аромат борща и котлет. Неужели Семен решил сам приготовить себе обед? Пока Лидия запирала за собой дверь, с кухни выглянула женщина в фартуке и ложной в руке. «Здравствуйте», – удивленно проговорила Лида, – «А вы кто?» «Здрасти, Я – Света, невестка Семена Тимофеевича. А Вы – Лида из соцзащиты. Так?» «Так» Из комнаты вышли Семен Тимофеевич и Александр. Семен за руку вел маленького мальчика лет пяти. «Лида, вот ведь как бывает!», – радостно говорил дедулька, – «Это Лешка, правнук мой. Я сегодня, уже было, умирать собрался. Так тошно на душе стало, хоть волком вой. А тут звонок в дверь. Не пойду, думаю, открывать. Ну, их всех. Лежу. А звонок все звонит. Что тут поделаешь. Встал. Открываю дверь, а там они!» Семен заплакал. «Как умирать собрался?», – удивился Лешка, – «Ты же мне обещал, что гулять теперь со мной будешь, и на рыбалку летом поедем. Нельзя тебе умирать, дед. Обещания нужно выполнять. Дал слово – держись. Правда, деда Саш?» «Правильно говоришь», – сказал Александр Семенович и потрепал внука по голове. Все засмеялись. «Ну, пойдем, дедушка дальше твои фотографии из армии рассматривать. Я, когда вырасту, тоже танкистом буду», – Лешка потянул Семена Тимофеевича в комнату. «Иду, иду. Сейчас. Вы меня, Лидочка, извините. Идти нужно. Сами понимаете, какое дело – внук ждет!» Лидия улыбнулась: «Конечно, идите. Я тоже ухожу, не буду вам мешать. Вот только сумки на кухню занесу». Пока Лидия выгружала продукты и убирала их в холодильник, на кухню вошел Александр. Он, смущаясь, почесал затылок и сказал: «Вот, видите, пришел». «И правильно сделали», – ответила Лида. «Я тогда после вашего ухода сильно возбужден был. А Светка сказала: не бесись, успокойся, подумай, она же права. Нельзя с ненавистью и злобой в душе жить. Эта злоба тебя же, в конечном счете, и погубит. Прости отца. Поговори. Легче станет. Я три месяца с силами собирался, все слова разные придумывал. Что я ему скажу, что он мне ответит. А оказалось, ничего не надо было придумывать. Мы просто друг другу в глаза посмотрели, и все ясно стало. И Лешка помог, обниматься к деду сразу бросился. Спасибо Вам большое. Мы Вам очень благодарны». «Не за что. Теперь самое главное наверстать упущенное, а не спустить все на тормозах. Я думаю, вам это обоим необходимо. Не помню кто, но кто-то очень умный сказал: Ты прощаешь других не для того, чтобы излечить их. Ты прощаешь других, чтобы излечить себя». На улицу Лида вышла счастливой. В ее практике такие случаи были большой редкостью. Как правило, злобу и обиду нельзя победить. Люди так часто их холят и лелеют в своем сердце, так ухаживают за ними, что они разрастаются до чудовищных размеров и, в конце концов, подчиняют себе самого человека, вернее, все человеческое, что в нем есть. Лидии часто приходилось наблюдать ситуации, когда старики, за которыми она ухаживала, переосмысливали свою жизнь и во многом раскаивались. А дети же их и внуки настолько завязли в своем эгоизме и осуждении, что не в состоянии были ни сами кого-то простить, ни попросить прощения. Сегодня Лидия радостно бежала домой. Там ее ждал Потя. Почему она раньше не завела себе кого-нибудь? Человеку нельзя жить без заботы о ближнем. Без нее он хиреет и увядает.
Прошло месяца три. Как-то раз, навещая Веронику Романовну, Лидия застала ее в непривычном состоянии. Старушка была крайне взволнована и озабочена. «Что-то случилось?», – спросила Лида. «Несчастье, Лидочка. Дочка в больницу попала. Операцию будут делать, сложную Потом восстановительный период. Уезжаю к ней, помогать буду». «Как же так, Вероника Романовна, в вашем-то возрасте? Вам самой уход нужен. Вы же сами говорили, что в зрелом возрасте одной нужно жить?» «Так это, когда все хорошо. А если твоему ребенку плохо, бросай все и на помощь беги. Кто в такие минуты о себе-то думает? У меня к Вам, Лида, огромная просьба. Потю не знаю, куда деть. У внучки на кошачью шерсть аллергия. Возьмите его к себе, пожалуйста. Он к вам привык. С чужими людьми, боюсь, не приживется. Сделайте доброе дело. Даст Бог, у дочки все наладится, так я опять к себе вернусь и Потю заберу. Поможете?» «Ну, конечно, Вероника Романовна. О чем речь?» «Вот спасибо Вам, Лидочка. Добрая Вы душа». Через пару дней Вероника Романовна уехала в Москву. Вот тебе и все рассуждения о том, что человек должен жить один и думать о себе! Значит это все для самоуспокоения. Старые люди просто не хотят быть обузой для своих детей и вешать на них свои проблемы. Они по-прежнему пытаются оградить своих чад от всевозможных трудностей, даже в ущерб себе и своему здоровью. Через неделю Лидию снова ожидал сюрприз. Открыв дверь квартиры Семена Тимофеевича, она уловила аромат борща и котлет. Неужели Семен решил сам приготовить себе обед? Пока Лидия запирала за собой дверь, с кухни выглянула женщина в фартуке и ложной в руке. «Здравствуйте», – удивленно проговорила Лида, – «А вы кто?» «Здрасти, Я – Света, невестка Семена Тимофеевича. А Вы – Лида из соцзащиты. Так?» «Так» Из комнаты вышли Семен Тимофеевич и Александр. Семен за руку вел маленького мальчика лет пяти. «Лида, вот ведь как бывает!», – радостно говорил дедулька, – «Это Лешка, правнук мой. Я сегодня, уже было, умирать собрался. Так тошно на душе стало, хоть волком вой. А тут звонок в дверь. Не пойду, думаю, открывать. Ну, их всех. Лежу. А звонок все звонит. Что тут поделаешь. Встал. Открываю дверь, а там они!» Семен заплакал. «Как умирать собрался?», – удивился Лешка, – «Ты же мне обещал, что гулять теперь со мной будешь, и на рыбалку летом поедем. Нельзя тебе умирать, дед. Обещания нужно выполнять. Дал слово – держись. Правда, деда Саш?» «Правильно говоришь», – сказал Александр Семенович и потрепал внука по голове. Все засмеялись. «Ну, пойдем, дедушка дальше твои фотографии из армии рассматривать. Я, когда вырасту, тоже танкистом буду», – Лешка потянул Семена Тимофеевича в комнату. «Иду, иду. Сейчас. Вы меня, Лидочка, извините. Идти нужно. Сами понимаете, какое дело – внук ждет!» Лидия улыбнулась: «Конечно, идите. Я тоже ухожу, не буду вам мешать. Вот только сумки на кухню занесу». Пока Лидия выгружала продукты и убирала их в холодильник, на кухню вошел Александр. Он, смущаясь, почесал затылок и сказал: «Вот, видите, пришел». «И правильно сделали», – ответила Лида. «Я тогда после вашего ухода сильно возбужден был. А Светка сказала: не бесись, успокойся, подумай, она же права. Нельзя с ненавистью и злобой в душе жить. Эта злоба тебя же, в конечном счете, и погубит. Прости отца. Поговори. Легче станет. Я три месяца с силами собирался, все слова разные придумывал. Что я ему скажу, что он мне ответит. А оказалось, ничего не надо было придумывать. Мы просто друг другу в глаза посмотрели, и все ясно стало. И Лешка помог, обниматься к деду сразу бросился. Спасибо Вам большое. Мы Вам очень благодарны». «Не за что. Теперь самое главное наверстать упущенное, а не спустить все на тормозах. Я думаю, вам это обоим необходимо. Не помню кто, но кто-то очень умный сказал: Ты прощаешь других не для того, чтобы излечить их. Ты прощаешь других, чтобы излечить себя». На улицу Лида вышла счастливой. В ее практике такие случаи были большой редкостью. Как правило, злобу и обиду нельзя победить. Люди так часто их холят и лелеют в своем сердце, так ухаживают за ними, что они разрастаются до чудовищных размеров и, в конце концов, подчиняют себе самого человека, вернее, все человеческое, что в нем есть. Лидии часто приходилось наблюдать ситуации, когда старики, за которыми она ухаживала, переосмысливали свою жизнь и во многом раскаивались. А дети же их и внуки настолько завязли в своем эгоизме и осуждении, что не в состоянии были ни сами кого-то простить, ни попросить прощения. Сегодня Лидия радостно бежала домой. Там ее ждал Потя. Почему она раньше не завела себе кого-нибудь? Человеку нельзя жить без заботы о ближнем. Без нее он хиреет и увядает.