ресторана, я испугалась. Что я делаю? Еду в машине какого-то подозрительного качка, даже имени которого не знаю.

А он, кажется, подумал о том же, потому что сказал:

— Артур.

А я промолчала.

Я старалась на него не смотреть, хоть и пыталась оценить, как он ведет машину. Запоздало пришла мысль, что у него могло вообще не быть прав, или он мог принять рюмку-другую в ресторане. Ах, ну что же я за дура?

Взгляд невольно остановился на лежавших на руле руках. Неожиданно холеных руках с длинными музыкальными пальцами.

Я подняла взгляд на его лицо. Что-то в нём мне показалось вдруг знакомым.

— Подождите! Вы — врач? Хирург?

Точно — я же видела его месяц назад на пресс-конференции. Он провел какую-то уникальную операцию — впервые в мире, и журналисты понаехали не только из Москвы и Питера, но даже из нескольких европейских стран.

— А вы — Алина! — уверенно сказал он. — Удивлены? Я вас тоже запомнил — вы сидели в первом ряду, и я разглядел ваш бейджик.

Дышать стало чуточку легче.

— А я, между прочим, еще тогда решил с вами непременно познакомиться, — улыбнулся он.

Улыбка у него была открытая — как у ребенка. Но я всё-таки не удержалась — съязвила:

— Долго же вы ждали.

— Так получилось, — вздохнул он. — Я после той конференции уже в столицу успел съездить. Но так даже лучше, правда? Эффектнее!

Я засмеялась.

Он довез меня до дома и с сожалением посмотрел на засохшую глину на своих джинсах и кроссовках.

— Послушайте, Алина, вы, как честный человек, просто обязаны позволить мне отмыться. Не могу же я пойти на дежурство в больницу в таком виде. А заехать к себе домой я уже не успеваю.

Если я и задумалась, то только на секунду.

— Ладно, идемте!

Я проводила его в ванную, протянула махровое полотенце.

— Сохнуть вам придется в машине по дороге. У меня даже фена нет. Вернее, есть, но он не работает.

Артур окинул меня внимательным взглядом:

— Мужчины у тебя нет, вот, что я тебе скажу, — он вдруг решительно перешел на «ты». — При нормальном мужике в доме и фен работать будет, и кран не будет подтекать.

Я покраснела — кран в ванной действительно подтекал.

Из душа Артур вышел раскрасневшийся, обмотанный полотенцем, держа в руках мокрые джинсы.

— Ты что, их целиком постирал? — ахнула я, даже забыв «выкнуть». — А в чём ты на работу поедешь?

Он невозмутимо пожал плечами:

— За ночь высохнут. Дежурство начинается в восемь утра.

И прежде, чем я успела возмутиться его недавним обманом, закрыл мне рот поцелуем.

Это была самая горячая ночь в моей жизни. И утром, проснувшись на скомканных простынях, я не чувствовала сожаления. Я почему-то ощущала, что это — не банальная интрижка, а что-то настоящее, главное. И мне совсем неважно было, какие фильмы он любит, какие книги читает.

— Вставай, соня, кофе готов! — Артур появился в дверях, и я вскочила с кровати. — Между прочим, у тебя почти пустой холодильник. Не любишь готовить? Да ладно, не красней. Должны же у любимой женщины быть какие-то недостатки.

12. Бывшие

В воскресенье утром, когда я еще лежала в постели (на сей раз одна — Артур был на дежурстве), позвонила тетя Женя и вкрадчивым голоском залепетала:

— Девочка моя, как у тебя дела? Всё работаешь? Так нельзя — молодая девушка должна думать не только о работе. Да и разве у нас в России труд оплачивается достойно? Тебе с твоим умом и знаниями должны были бы платить на порядок больше.

Тетя Женя прежде так редко меня хвалила, что от этих слов я мгновенно проснулась и, удивляясь, с чего бы это тетушка вдруг воспылала ко мне такой любовью, спросила:

— Что случилось?

— Ну вот! — обиделась тетя Женя. — Неужели я не могу сказать тебе комплимент просто так, безо всякой задней мысли.

Я сделала вид, что поверила в ее бескорыстие, и мы минут пять поболтали о сериалах, об английской пассии Степана и о новом мебельном гарнитуре, который тетушка купила не далее, как несколько дней назад.

— Алиночка, — тетя Женя вдруг перешла на шепот, и я снова насторожилась, — вчера звонил Кирилл. Он очень скучает, сожалеет о вашем разрыве и хочет, чтобы ты приехала к нему, но не решается с тобой об этом поговорить. Только не бросай, пожалуйста, трубку. Я, конечно, не знаю, что между вами произошло, но не сомневаюсь, что именно твой упрямый характер был всему причиной. Ты же понимаешь, какой Кирилл человек, тебе другого такого не найти. Ну, признайся, что ты рада!

Я послушно сказала:

— Я рада.

Но сказала это так равнодушно, что тетушка задохнулась от возмущения, назвала меня дурой и швырнула трубку.

Около полудня позвонил Степан — мельком спросил про Кирилла, одобрил мое решение (о котором, кипя от гнева, рассказала ему мать) и переключился на Сергея Оноприенко.

— Слушай, Алина, ты случайно не знаешь, что с ним происходит? В пятницу принесли приказ о его повышении, а он даже отметить это не захотел. А на днях почему-то назвал себя идиотом. Ты, правда, не знаешь, почему?

На сей раз трубку положила я сама. Но тут же снова потянулась к телефону. Открыла список контактов и решительно принялась удалять отдельные номера.

И едва случайно не нажала на «отбой», когда позвонил Артур.

— Можешь взять отпуск на следующей неделе? Отлично! Поедем отдыхать! Что значит — куда? Какая разница?

И я подумала — действительно, какая разница. Лишь бы вместе. И улыбнулась.

Конец