ничего не поняла, что речь не обо мне. Мало ли их Этихсвет? И меня никто не заставлял брать на себя никакую вину: ни свою, ни чужую, ни третью, ни четвертую. Ты же мне сама сказала: «Я буду писать рецензию на твою книгу «Антипушка» Я бы могла кивнуть, улыбнуться, затаиться, развести руками, подпрыгнуть от радости, зайтись в плаче, хохоте. Да что угодно, лишь бы не связываться с такими вещами: как идти по минному полю и собирать нектар. Ибо лишь на нём, том поле, растут эти дивные душистые стебли птичьего варенья.
Поэтому слушай: ты вот-вот скатишься вниз под откос, ты держишься слабыми руками за ветки, ты зовёшь меня.
И я иду. Иду и всё тут. Могла не заметить твоих сигналов. Могла сделать вид, что мне почудилось! ПОКАЗАЛОСЬ! Померещилось! Но я иду шаг за шагом. Иду, хотя твои крючки раздирают мне горло. Твои приманки кажутся мне гадкими. А твои капканы – ручными зверюшками. А уж этот волк! Это же обезьяна. Пародия. А перевертыши – жуки золотокрылые.
Итак, наживка мной проглочена. Крючок торчит наружу. И что теперь? Сделать вид, что не больно? Не обидно? Дурочка моя! Вчитайся. Вникни. Проникни. И поймёшь: чисто! Ясно! Красно!
Поэтому ешь моё птичье варенье! Сладкое!
Я ложусь на живот. Хватаю тебя за руки, пытаясь вволочь обратно на гору.
И вот что я вижу: Мы вместе! Мы сестры! Мы – птицы. Снова, крича от радости, давясь смехом, хохоча и плача, мы бежим вниз с горы, Вместе. Мы опять вместе. И мы были вместе, лишь какое-то наваждение охватило нас. Помутнение! Я кричу: – Родная моя! Девочка! Солнечный заяц! И руки в крови. И капли алые сливаются. Теперь уже точно мы не расстанемся! А была ли, вообще, ссора? Была ли она? Нет! Была лишь дружба. Детская. Вся дружба детская! Бери моё! Бери! Бери всё! Маму-папу, озеро, уток, картину, Антипушку, Егорушку, Гиви! И РЕЦЕПТ ПТИЧЬЕГО ВАРЕНЬЯ. Ибо когда ты придёшь туда наверх, пройдя врата смерти, там спросят, а где рецепт птичьего варенья? Ты им ответишь: какое такое варенье? Я принесла слёзы, обиды, плачи, тугие обвинения, оправдания, я вывела на свет, я схватила за руку. Я страдала, я умирала. У меня были слёзы горькие. Кровавые! А тебе в ответ: – А где рецепт птичьего варенья? Нам нужно только оно одно. Где рецепт? А ты опять: Какое такое варенье? Какой такой рецепт? А они: из него делают лакомство. Сначала собирают стебли. Варят, помешивая. Затем сгущают до прозрачного, желтого, былинного состояния. Это и есть рецепт варенья! Где он? Хотя бы один горшочек приготовить хотим. А ты опять в ответ: – Нет рецепта варенья. Нет рецепта мёда. Но я принесла вам книги, слова, горечь-горькую, принесла обвинения, я – честная. Я рассказала, как судили-рядили, как бились в мелочах, как убивали друг друга, как не хотели прощать, как наводили тень на плетень, как высасывали из пальца немилосердность. Как я по мелочи придиралась. Обзывала. Как я ненавидела. Как свою неприязнь выдавала за любовь. Как хотела вывести на чистую воду. И вообще Этасвета-волчица. А они опять: – Это всё мелочи! Глупости! Варенья рецепт где? Сладкого, струящегося, медозвонного? Где он? А ты, недоумевая, кричишь: – Я хотела разобраться. Хотела объяснить. Хотела, чтобы все видела: у Этойсветы платье из люрекса, блестящая кофта, серебряные сапоги, рыжие кудри, крикливый голос, у неё Джип, озеро, пять уток. Она – беспардонна, тупа, обрыдла, неграмотна, бессовестна, глупа! И ещё…губы сердечком и помада ярко-морковная. Вот! И снова в пятый раз: – Нам это неинтересно. Иди обратно в поле. Там растут одуванчики, хвощи, зверобой, мать-и- мачеха, васильки, полынь, горицвет, багульник. И самое главное найди высокие стебли! Рви их! Рви! Пусть кровь из пальцев сочится. Пусть! Услышь голоса: там внизу храм был! Он под землю ушёл. А голоса поют! Сердце рвут! И встань на колени! И приложи ухо к земле. Слушай! Слушай! Обе слушайте – ты и она! Слышишь? ДА! Что слышишь, какую песнь? – Разве это песнь? Просто какое-то э…э…э…
Именно это э…э…э… и есть рецепт! Лакомства! Редкого! И заплакали там наверху… Завыли! Она глуха. Она слепа. Она не принесёт нам рецепт варенья. Мы останемся голодные! – Нет, что вы! Тогда вышла я – Этасвета и протянула рецепт для приготовления горшочка сладкого, пряничного, жёлтого, вербного варева. Окно приоткрылось: я положила на подоконник свою рукопись. И раздались сладкие песни. Они были такие пронзительные, такие невероятные, такие разрывающие душу навылет. И звучали они так: – Э…э…э… Боже мой! Боже мой! Люди плакали, рыдали, люди ликовали! Им было сладко и больно одновременно. Они по капле вкушали настоящее птичье варенье! Э…э…э…
И вот что я вижу: Мы вместе! Мы сестры! Мы – птицы. Снова, крича от радости, давясь смехом, хохоча и плача, мы бежим вниз с горы, Вместе. Мы опять вместе. И мы были вместе, лишь какое-то наваждение охватило нас. Помутнение! Я кричу: – Родная моя! Девочка! Солнечный заяц! И руки в крови. И капли алые сливаются. Теперь уже точно мы не расстанемся! А была ли, вообще, ссора? Была ли она? Нет! Была лишь дружба. Детская. Вся дружба детская! Бери моё! Бери! Бери всё! Маму-папу, озеро, уток, картину, Антипушку, Егорушку, Гиви! И РЕЦЕПТ ПТИЧЬЕГО ВАРЕНЬЯ. Ибо когда ты придёшь туда наверх, пройдя врата смерти, там спросят, а где рецепт птичьего варенья? Ты им ответишь: какое такое варенье? Я принесла слёзы, обиды, плачи, тугие обвинения, оправдания, я вывела на свет, я схватила за руку. Я страдала, я умирала. У меня были слёзы горькие. Кровавые! А тебе в ответ: – А где рецепт птичьего варенья? Нам нужно только оно одно. Где рецепт? А ты опять: Какое такое варенье? Какой такой рецепт? А они: из него делают лакомство. Сначала собирают стебли. Варят, помешивая. Затем сгущают до прозрачного, желтого, былинного состояния. Это и есть рецепт варенья! Где он? Хотя бы один горшочек приготовить хотим. А ты опять в ответ: – Нет рецепта варенья. Нет рецепта мёда. Но я принесла вам книги, слова, горечь-горькую, принесла обвинения, я – честная. Я рассказала, как судили-рядили, как бились в мелочах, как убивали друг друга, как не хотели прощать, как наводили тень на плетень, как высасывали из пальца немилосердность. Как я по мелочи придиралась. Обзывала. Как я ненавидела. Как свою неприязнь выдавала за любовь. Как хотела вывести на чистую воду. И вообще Этасвета-волчица. А они опять: – Это всё мелочи! Глупости! Варенья рецепт где? Сладкого, струящегося, медозвонного? Где он? А ты, недоумевая, кричишь: – Я хотела разобраться. Хотела объяснить. Хотела, чтобы все видела: у Этойсветы платье из люрекса, блестящая кофта, серебряные сапоги, рыжие кудри, крикливый голос, у неё Джип, озеро, пять уток. Она – беспардонна, тупа, обрыдла, неграмотна, бессовестна, глупа! И ещё…губы сердечком и помада ярко-морковная. Вот! И снова в пятый раз: – Нам это неинтересно. Иди обратно в поле. Там растут одуванчики, хвощи, зверобой, мать-и- мачеха, васильки, полынь, горицвет, багульник. И самое главное найди высокие стебли! Рви их! Рви! Пусть кровь из пальцев сочится. Пусть! Услышь голоса: там внизу храм был! Он под землю ушёл. А голоса поют! Сердце рвут! И встань на колени! И приложи ухо к земле. Слушай! Слушай! Обе слушайте – ты и она! Слышишь? ДА! Что слышишь, какую песнь? – Разве это песнь? Просто какое-то э…э…э…
Именно это э…э…э… и есть рецепт! Лакомства! Редкого! И заплакали там наверху… Завыли! Она глуха. Она слепа. Она не принесёт нам рецепт варенья. Мы останемся голодные! – Нет, что вы! Тогда вышла я – Этасвета и протянула рецепт для приготовления горшочка сладкого, пряничного, жёлтого, вербного варева. Окно приоткрылось: я положила на подоконник свою рукопись. И раздались сладкие песни. Они были такие пронзительные, такие невероятные, такие разрывающие душу навылет. И звучали они так: – Э…э…э… Боже мой! Боже мой! Люди плакали, рыдали, люди ликовали! Им было сладко и больно одновременно. Они по капле вкушали настоящее птичье варенье! Э…э…э…
