«9 февраля 2017 года. Нет, это не дата нового апокалипсиса. Всего лишь моё восемнадцатилетие. Когда я была маленькой, представляла себе, как по зеркальной сиреневой глади неба к моему дому сплывается огромная стая цветных дирижаблей и как много маленьких белых цветов распустится под окнами сквозь толщу февральского снега. Я никогда не надеялась вырасти привлекательной. Хотелось, чтобы красота была вокруг меня.

А сейчас – свершилось. Мне восемнадцать, и я сижу в той же обстановке, что и год назад, разве что обои как-то ободрала в истерике. Везде, кроме комнаты родителей. Там по-прежнему лежат их вещи и документы, и я не смею прикоснуться к ним.

Дежавю. Хотя нет. Ещё месяц назад мне было страшно здесь, а теперь я смотрю сквозь большой оконный проём без штор на верхушки деревьев и думаю о том, что с этого ракурса город, где я живу, не так уж и плох, но пора отсюда выбираться. И так много времени потеряла. Если останусь, ещё больше упущу.

Восемнадцать.

Пора принимать взрослые решения.

Только бы дождаться экзаменов, показаться в школе пару раз, сдать всё и уехать. Уехать. Уехать. Уехать подальше.

И теперь почти каждую ночь мне снится отработанная в прошлых попытках бежать из города схема: все необходимые вещи собираются за 15 минут, закрывается дверь, курс на… Пошутила бы про безработную девочку и трассу, но я всего лишь пошла бы ловить попутку до первого попавшегося большого города.

Боялась потому, что раньше не принимала таких серьёзных решений.

Радовалась по той же причине.

Почти пять месяцев гадала, что это будет за город, так как пообещала не мешать судьбе, чтобы та имела возможность забросить меня подальше.

Но жизнь умеет удивить, даже если у Тебя очень смелые планы.

На развязке под Новосибирском я запуталась с картой и вышла не на ту сторону дороги, потому и уехала куда-то на запад, миновав единственный мегаполис в округе. Сейчас я вспоминаю и смеюсь: не понимаю, как так можно было легко относиться к своему будущему.

— Тебе куда? — спросила женщина с высветленными волосами по плечи и добрым лицом, выглянувшая из открывшейся двери большегруза. Я раньше думала, что дальнобойщиками только мужчины работают, и мне стало интересно.

— Да куда довезёте.

— Могу до Омска.

Тут я и сообразила, что стояла не там, где нужно. Но очень уж хотелось разговора с такой необычной персоной: в восемнадцать лет мне очень импонировали идеи феминизма. Вот я и оправдала своё решение тем, что чем дальше я уеду из родных краёв, тем будет лучше.

– Да, давайте, – ответила я и забралась в машину.

Разговор по дороге получился неплохой. Всегда приятно общаться с волевыми людьми, которые в один прекрасный день взяли жизнь в свои руки и пошли бороздить всё, что другие называют проблемами. Я почти всё время слушала и думала: круто, я ведь сейчас на первой ступени к такому же…

Дальнобойщица Лена Ермакова — замечательная, всем рекомендую. Прощаясь, мы смеялись над тем, почему водителям в «Убере»¹ можно поставить пять звёзд, а дальнобоям – нет. А вот в Омске мне оставаться не захотелось. Грустный город. Как и почти все населенные пункты в Сибири.

Юное глупое сердце заболело о том, что, быть может, мне суждено было доехать до Москвы в поисках пристанища, и я уже без особой надежды села в следующую машину и почти сразу уснула.

Водитель разбудил меня через семь часов, на самом рассвете в черте незнакомого города, который у меня сразу где-то откликнулся, и я поняла, что всё это время держала путь именно сюда.

Тем самым городом оказалась Тюмень».

—–

Сентябрь

И опять проснулся. Чёрт. Всегда так: насмотришься диких кошмаров, пробуждаешься и даже если хочешь, не можешь заснуть. Тело порой страшится больше разума. «Ненавижу, ненавижу» – повторял про себя Влас. Да, имя у него не из нашей эпохи, и очень забавно совпало, что он большую часть своей жизни до переезда в Россию жил в Киеве. На самом деле, это долгая интересная история, сейчас расскажу.

Это у него не проходит с семи лет, вроде бы пора уже смириться, но почему-то Влас всё равно одинаково сильно злится каждый раз, когда кошмары снова появляются. Проблемы со сном – отстой. Жопа ещё более глубокая, чем можно представить себе. Взгляд, брошенный на часы, не улучшил его настрой. Будильник был заведён на восемь, а сейчас – полседьмого. Не зная, чем ещё себя занять, Влас вышел на пробежку. Утренняя прохлада первого дня сентября. Нужна куртка. Ему пророчили первые университетские годы особенными, но пока что ничего такого не чувствовалось, даже предвкушения. Он бежал, пытаясь выстроить свой маршрут по наименее знакомым улицам, дворам и кварталам, но город был слишком мал для этой затеи. За четыре месяца пребывания здесь он стал тошнотворно знаком с каждым переулком, каждым уголком. Как вообще это работает?

За полтора квартала до общежития технического университета Власа догнал Валера Красников – неплохой знакомый с подкурсов, с которым они иногда пересекались на матчах по футболу и тусовках. Он бегает каждое утро, не по настроению, не то что Влас.

– Здорова, Влас. Ну что, куда взяли?

– На пед, куда ж ещё?

– А что за направление?

– Будешь смеяться. Физическая культура.

– Да ладно. Всяк менее напряжно, чем у меня.

– А у тебя что?

– Физмат.

– Неплохо.

– Кстати, Лёня Дружаев, если помнишь такого, мы у него в прошлом месяце киноночь устраивали, тоже на физрука учится, только на втором курсе. Круто, будет тебе материалы подгонять, сможешь на лекции не ходить.

– А чё, так можно разве?

– Говорят да. Хотя лучше у него самого уточни. Ладно, братишка, мне туда, – Красников указал на переулок, ведущий к школьному стадиону.

– Ладно, удачи.

Валера свернул, а Влас побежал дальше один. Он любил проводить время в компании самого себя. В большинстве случаев для него это было лучше, чем общение, особенно если сравнивать с общением с девками. Чужды были ему все эти сайты знакомств, поиски подружек. Человек – целое. Не нужны ему никакие половинки. «Не люблю. Не люблю и не понимаю», – вот что думал Влас на этот счёт. Зачем пытаться найти в других качества, которых нам недостаёт, если можно просто напрячь волю и жопу и выработать их самому?

Вернулся домой, смастерил себе омлет из