дня».

Разговор с Люськой мне нравился все меньше и меньше. По-моему, она была совершенно под стать своему мужу – неудачнику. Злая на весь мир стерва. К счастью, мы уже дошли до угла дома.

«Знаешь, Люсь», – сказала я, ставя сумку на асфальт, – «мне кажется, человек всегда сам строит свою жизнь и принимает или отвергает предложенные ему обстоятельства. Это твой выбор, так что нечего стонать».

«Ишь ты, как заговорила, я к тебе в душу не лезла! Сама ко мне подкатила: давай помогу. Не нужны мне такие помощники».

С этого момента я совершенно перестала интересоваться тети Валиной жизнью. Ее дело. Нравится так жить – пусть живет. Но и разговаривать с членами этой веселой семейки мне как-то не хотелось. Поэтому при виде Люськи или Кольки я старалась прошмыгнуть незаметно, а тете Вале при встрече бросала короткое «здрасти» и, делая вид, что мне очень некогда, быстренько ретировалась.

Прошло пол года. Я практически выбросила из головы эту историю. И тут вдруг как гром среди ясного неба: Колька умер от сердечного приступа прямо на работе.

Я сидела на диване, закутавшись в теплый плед, и со скучающим видом щелкала пультом от телевизора в надежде найти что-нибудь интересное. На кнопку с цифрой «1» не хотелось нажимать совершенно. Центральный федеральный канал превратился в какую-то выгребную яму. Ни тебе душевных фильмов, ни встреч с интересными людьми, ни познавательных программ. Круглые сутки крутят два вида шоу. Первые – политические с орущими мужиками и тетками, взахлеб рассказывающими о том, в какой замечательной правовой и экономически развитой стране мы живем и, что через 5- 7 лет за нами будет просто не угнаться. Вторые – с маргинальными личностями, пьющими, опустившимися, выбрасывающими своих детей на помойку, т.е. самое дно жизни. И никого не волнует, что первые шоу никак не стыкуются со вторыми. Причем, честно сказать, по манере поведения и характеру общения их участники были абсолютно одинаковы. Единственным отличием было то, что первые были гораздо лучше одеты. В любые праздничные дни по первому каналу показывали только «Королеву бензоколонки», «Иван Васильевич меняет профессию» и «Приключения Шурика». Нет, я не против этих фильмов, но смотреть их в сто двадцать первый раз – это слишком!

На других каналах дела обстояли не лучше: те же орущие тетки и мужики, часто в тех же костюмах и с теми же прическами. Все это создавало у зрителя стойкое ощущение того, что они просто перекочевали из одной студии в другую, даже забыв переодеться. Развлекательные каналы как шарманку крутили одни и те же сериалы, повторяя при этом каждую серию по 3-4 раза за два дня: вечером, на другой день утром, в обед и перед новой серией.

Не найдя ничего интересного я с досадой плюнула в сторону зомбоящика и нажала на «ВЫКЛ.» В ту же секунду в полной тишине раздался настойчивый звонок в дверь. На пороге стояла Эля. Ее глаза были расширены, лицо выражало испуг.

«Наташ, слышала, Коля умер», – сказала она и без приглашения прошла на кухню.

«Какой Коля?», – не поняла я.

«Трифонов», – растерянно ответила Эля, – «Ужас какой-то, что теперь с тетей Валей будет!»

«А что случилось?»

«Не знаю. Говорят, на работе перенервничал. Он же все по правилам любил делать. А сейчас время, сама знаешь, какое. Кому нужны эти правила. Или делай или – свободен. Тетя Валя его уж больно жалела, оберегала, он совершенно был неприспособлен к жизни. Все справедливости ждал. А где ж ее взять – то в наше время? Наташ, надо тете Вале помочь. Давай по подъезду пробежимся – деньги соберем».

«Давай», – тихо ответила я.

На похоронах тетя Валя вела себя странно. Она не плакала, не кричала, не истерила. Была деловито-собрана, внешне спокойна и постоянно хлопотала вокруг Коленьки: укладывала поудобней подушку, стряхивала пылинки с пиджака, поправляла волосы и при этом постоянно общалась с сыном…

Недели через три я, как обычно, возвращалась с работы. Наша автобусная остановка находится рядом с магазином. Я собиралась купить что-нибудь на ужин. Вдруг, совершенно случайно, я заметила тетю Валю. Она держала в руках городскую булку и, переминаясь с ноги на ногу, с нетерпением вглядывалась в выходящих из маршрутки.

«Тетя Валя, добрый вечер», – я тихонько тронула ее за локоть, – «Вы чего здесь стоите? Ждете кого-то?»

«Да, Коленька должен на обед приехать, вот булку свежую ему купила, он только свежий хлеб кушает. От вчерашнего у него желудок болит».

Я с жалостью посмотрела на старушку.

«Тетя Валь, пойдемте домой, я Вас провожу», – ласково сказала я.

«А как же Коленька?»

«Да он же знает, куда идти, сам доберется»

«Вы думаете, Наташенька?»

«Конечно».

Я, забыв про магазин, повела домой бедную женщину. Всю дорогу она рассказывала мне про Коленьку. Дома я усадила ее в кресло, накрыла пледом, забрала из рук булку и пошла на кухню вскипятить чайник. Там я открыла шкафчик, чтобы убрать хлеб и просто замерла от неожиданности: все полки шкафчика были забиты городскими булками, некоторые их них уже начали плесневеть. Я открыла соседнюю дверцу – тоже самое, еще одну – и там такая же картина. В холодильнике были пустые полки, на плите – ничего. Я вернулась в комнату.

«Тетя Валя, Вы сегодня ели что-нибудь?» – спросила я.

«Да-да, Наташенька, не беспокойтесь. У меня там борщ, котлетки. Скоро Коленька придет. Хотите, Наташенька, – поешьте. Я не буду, Коленьку дождусь».

Так, все понятно. Я сходила к себе, налила тарелку горячего супа, поставила его перед тетей Валей.

«Ешьте, а то обижусь!»– и пошла делать чай.

Через две минуты старушка уже спала в кресле. Перед ней стояла пустая тарелка. Я сгребла весь испорченный хлеб в пакеты и вынесла на помойку. Затем, захлопнув тети Валину дверь, отправилась к себе. На душе было жутко и неприятно. Через два часа в дверь позвонили. Это была Элька.

«Наташ, привет. Ужас какой-то: тетя Валя с ума сошла! Я ее сейчас с остановки привела».

«Как с остановки?», – удивилась я.

«Так. Представляешь, хотела в магазин забежать, а тут – тетя Валя. Без чулок, в одной кофте, а погода-то: не май месяц. И с булкой в руках. «Коленьку, говорит, с работы жду». Я ее еле домой утащила. Мрак! Что делать-то, Наташ?»

«Не знаю». Я поведала Эле свою историю.

«Надо к Люське идти», – решительно заключила Элька. «Они с Петькой теперь самые близкие родственники: сноха и внук все-таки».

Мы оделись и направились к ним. Люська встретила нас с явной неприязнью, а когда поняла, о чем идет речь, так вообще завелась.

«А чего Вы ко мне-то приперлись? Сбрендила бабка, так на то есть специальные службы. Вызывайте шестую бригаду, пусть забирают»

«Люсь, ты чего говоришь-то?», – удивилась я. «Она ж Вам не чужой человек, тебе – свекровь, Петьке