некогда объяснять. Она все расскажет. С женщиной встречаться всегда удобно под предлогом ухаживания. Она придет к вам и предъявит игральную карту. Пиковую даму. Этого вполне достаточно. Остальное будет зависеть от вас…

Надежда Васильевна принесла кипящий чайник и захлопотала вокруг стола. Откуда-то появилась начатая баночка варенья, рассыпное печенье и даже несколько любимых сыном конфет «Зефир». Но все это не соблазнило «Короля треф», он встал, подошел к хозяину и протянул руку.

— Надеюсь, вам все ясно? Вопросов нет?

— Да, да… то есть, я хочу сказать — нет… Вопросов нет, — пробормотал Иван Петрович.

— Неужели вы так и уйдете! — с огорчением спросила Надежда Васильевна.

— К сожалению, тороплюсь. Как-нибудь в другой раз…

Невозможно угадать, что творилось в душе Ивана Петровича, тем более что внешне он никак себя не проявлял. Сидел как приклеенный на стуле и с выражением тупого испуга смотрел на дверь, куда только что вышли «Король треф» и провожавшая его жена. Странный визит оглушил, выбил из привычной колеи, спутал все представления о реальности.

Проводив гостя, Надежда Васильевна вернулась в комнату почти в восторженном состоянии. Посещение мужа таким важным и интересным мужчиной несколько приподняло авторитет Ивана Петровича.

— Ваня, кто это был? Слышишь?

— Что?

— Я спрашиваю, кто он?.. Ваш начальник? Из Москвы? Да? Из министерства? Москвичей я сразу узнаю! У них особые духи, и одеваются они как-то элегантней! Ваня, это большой начальник?..

— Это? Это, Надя, сумасшедший! — проговорил, наконец, Иван Петрович.

— Ты сам сумасшедший! — рассердилась жена. — Я тебя серьезно спрашиваю: кто он?

— Не знаю… я ничего не знаю. Первый раз в жизни вижу… Неужели ты не заметила? Безумные же глаза!

— У тебя вот, действительно, безумные глаза! Ошалел с перепоя! Хорошо, нечего сказать! К нему приходит человек по делу, а он пьян… Ведь это надо же!..

Твердая уверенность жены в том, что гость был не сумасшедший, передалась и Ивану Петровичу. Но тогда, что значит этот визит? Неужели шутка? Может быть, кто-нибудь из сослуживцев подослал к нему своего знакомого и разыграл?

Я уверен, что читатель не поверил бы мне, если б все дело свелось к шутке, и был бы, конечно, прав. Шутить и смеяться в наше серьезное время опасно. В литературе уже есть рассказ про желчного тупого человека, одиноко сидевшего на балу в скверном настроении. Какая-то расшалившаяся пара обсыпала его маленькими кружочками из разноцветной бумаги, так называемым «конфетти». Что из этого получилось? Получился протокол «об оскорблении личности путем бросания в лицо твердых предметов». Рассказ этот дореволюционный, и если бы это случилось в наши дни, обвинение могло быть и посерьезней. А кроме того, шутить и смеяться могут только легкомысленные, веселые и беззаботные люди, а таких в личном составе Главсовхоза не числилось.

2. В пятом отделении

Часа через полтора после ухода «Короля треф» Иван Петрович заканчивал выпиливание очень тонкого рисунка. Все это время он мучительно думал о странном визите… И вдруг неожиданная догадка, как ночная молния, озаряющая все предметы, толкнула его под локоть.

— Черт возьми! Да ведь он хотел завербовать меня в шпионы! — сказал он вслух, хотя в комнате никого не было. — Ну, какой же я дурак!

Надо заметить, что слово «дурак» вымирает в литературе, а если иногда и попадается, то только в виде необъективного восклицания. Да это и понятно. У нас принято считать, что среди советских людей дураков нет, что при определенных условиях и некотором усилии из каждого дурака легко можно сделать умного человека. Какие для этого нужны условия и усилия, я точно не знаю, но если дураку выдать диплом, присвоить степень, звание, или назначить на должность, то он, само собой, будет считаться умным человеком. Кроме того, литераторы избегают писать о дураках еще и потому, что трудно разобраться в таком неопределенном термине… А что такое дурак? Крадет, например, человек народные деньги, живет на широкую ногу, попадает под суд, а про него почему-то говорят: «О! это был не дурак!» Странно, не правда ли? Как же не дурак, если, воруя, он, во-первых, потерял покой. Невозможно же спокойно жить с нечистой совестью. Затем, как это всегда бывает, его накрыли и посадили в тюрьму. Как же он не дурак?

Другой пример. Чем лучше, чем добросовестней работает человек в нашей стране, тем лучше, тем полноценней должна быть его жизнь. Казалось бы, это истина. А между тем существует другое мнение, и оно подкрепляется старинной русской пословицей — «Работа дураков любит». Разве это не странно? Явно устаревшая пословица до сих пор не забыта и, как говорится, бытует и имеет успех…

Здесь нужно оговориться. Рассуждая о дураках, я совсем не имею в виду своего героя. Нет. Иван Петрович был не дурак, и дальнейшие его поступки это докажут. Если он растерялся при такой неожиданной встрече и полтора часа не мог понять, в чем дело, то это потому, что никогда не читал приключенческих рассказов и повестей. Кстати, у нас их почти и нет. Приключенческая литература считается второсортной, малополезной и даже неправдоподобной. Очень многие редакторы говорят, что такие герои, как шпион, предатель, бандит, растратчик, вор, шарлатан, шантажист — это позорные пятна на творчестве маститого писателя. Дескать, подобных героев не существует, что это пережиток капитализма, и незачем тащить их в социалистическую литературу.

Правда, одного из таких редакторов недавно раздели бандиты на площадке вагона, выбросили на ходу поезда, и пока он в исподнем добирался до ближайшей станции, то успел переменить это мнение. Но этот счастливый для приключенческой литературы случай ничего не меняет. Остальные редакторы по-прежнему думают, как и раньше.

Среди критиков тоже есть отрицательное отношение к приключенческой литературе, но это происходит по другой причине. Критики знают, что бульварная американская литература прославляет бандитов, убийц, шпионов, и боятся, что советский читатель полюбит этих героев и захочет им подражать. Я тоже слышал, что в Америке, под влиянием такой литературы, растет детская преступность. Но при чем тут Америка? Пускай там бандиты пера прославляют бандитов ножа, а мы будем делать наоборот. Мы боролись, боремся и будем бороться со всякими врагами советского общества.

Когда Иван Петрович понял, что у него в комнате сидел враг, он долго не мог найти себе места. Надо было что-то делать, куда-то заявлять, но что именно и куда, он не знал. Ходил по комнате, размахивал руками, иногда садился на стул и принимал ту самую позу и выражение, с