Владимир Великий Клятвоотступник

Сей труд посвящаю Берте Теодоровне Фрай, моей любимой женщине…

Глава первая.

Сынок, не опозорь светлую память о нашем прадеде…

«Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил СССР, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином…, клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему народу, своей Советской Родине…». Слова из текста Военной присяги раздавались в разных концах большого строевого плаца. Очередное молодое пополнение Западной группы войск, название, которое она унаследовала 29 июня 1989 года от Группы советских войск в Германии, давало торжественную клятву на верность своей армии, своему народу.

Среди молодых солдат был и рядовой Александр Кузнецов. Он с нетерпением и с тревогой ожидал команды командира роты, который вот-вот должен был пригласить его для принятия присяги. Юноша в военной форме то и дело шевелил губами, повторяя про себя текст торжественного обещания, который он, как и многие его товарищи, знал наизусть. Свою фамилию молодой солдат услышал как-то неожиданно. Он тотчас же сильно ударил левой рукой по плечу впереди стоящего солдата и строевым шагом вышел из строя. Сделав три шага вперед, Кузнецов замер и встал навытяжку. Капитан строевым шагом подошел к новобранцу и передал ему папку, в которой был текст присяги. Затем громко дал команду:

– Рядовой Кузнецов, к принятию Военной присяги приступить…

Молодой солдат в правую руку взял папку, левой сжал приклад автомата. Он прочитал только два абзаца текста, как сильно рванул ветер. Папка неожиданно выпала из руки солдата и мощный поток ветра понес ее по плацу. Новобранец неожиданно для себя услышал хохот. Кто-то из военнослужащих, скорее всего, это был «дед», громко прокричал:

– Смотрите-ка, этот салага даже принять Военную присягу по-человечески не может. А что у него будет потом?

Дальнейшее изречение «деда» прервал командный голос офицера:

– Рядовой Макулов, прекратите разговоры… Лучше бегите за папкой и принесите ее ко мне, как можно быстрее…

Из строя неспеша вышел солдат, который то и дело корчил гримасы, что явно смешило стоящих в строю «стариков». Кузнецов искоса посмотрел на вышедшего, тот был казах. В национальности армейского старика он нисколько не сомневался. В его родной деревне Найденовке казахов было предостаточно. Они стали валить сюда гурьбой особенно тогда, когда в стране началась перестройка. Поход за папкой продолжался недолго, минуты три. Макулов ускоренным шагом подошел к офицеру и доложил о том, что лист с текстом присяги в нескольких местах порван и залеплен грязью. Запасной папки у офицеров не оказалось, не было таковой и у соседей. Замполит роты, офицер с очень бледным лицом, скорее всего, он чем-то болел, стремительно помчался в казарму за резервной папкой, которая находилась в канцелярии подразделения. На какое-то время торжественная обстановка улетучилась, кое-кто в строю зашушукался.

Выход из создавшегося положения нашел ротный командир. Он весело улыбнулся и спросил стоящего навытяжку «неудачника», который чуть-чуть не плакал:

– Рядовой Кузнецов, я надеюсь, что Вы текст Военной присяги знаете наизусть… Или нет?

Солдат сначала на вопрос офицера никак не прореагировал. Он какие-то доли секунды молчал, словно еще раз проверял свои возможности наизусть прочитать текст присяги. Затем громко ответил:

– Так точно, товарищ гвардии капитан…

После этих слов солдат напыжился, глубоко вдохнул и выдохнул. Затем, словно на него смотрел весь человеческий мир, он начал громко чеканить:

– Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил СССР, принимаю присягу и торжественно клянусь…

Рядовой Кузнецов, единственный сын простой крестьянской семьи Антониды и Николая Кузнецовых, действительно искренне и честно клялся на верность своей Родине, своему народу. Он был настолько взволнован, что его суровое лицо стало розовым. На широком и прямом лбу выступили большие капельки пота. От громового голоса высокого деревенского парня, одетого в военную форму, стали даже разлетаться в стороны птицы, которые до этого мирно сидели на больших раскидистых каштанах.

– Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение советского народа…

Последний абзац присяги солдат произнес с особым вдохновением и пафосом, у него даже в это время почему-то учащенно забилось сердце, запершило в горле. На несколько мгновений наступила тишина, все и вся вокруг затихло. Молчал и тот, который только что громовым голосом отчеканил текст священной клятвы. Кузнецов сам не мог осознавать, как он ее прочитал, хорошо или плохо. Он только тяжело дышал и напряженно смотрел в одну точку перед собою. Куда солдат смотрел и почему он туда смотрел, никто из его сослуживцев не знал. Да и знать не мог потому, что этого не знал и сам Александр Кузнецов. Молодой человек в солдатской шинели крепко сжимал обеими руками автомат и молчал. Из его глаз текли слезы. Волнение подчиненного и, конечно, его слезы моментально заметил капитан Макаров. Он улыбнулся и немного крякнул, затем очень громко скомандовал:

– Рядовой Кузнецов, к подписанию присяги приступить!

Команда офицера, словно молния, пронзила голову солдата. Кузнецов строевым шагом подошел к столу и взял авторучку. Затем наклонился над папкой и с трудом отыскал свою фамилию. От волнения его правая рука почему-то сильно дрожала. Александр с трудом преодолел волнение и как можно четче и красивее сделал свою подпись. Он впервые так старательно и очень ответственно подписывался под первым, как сейчас он считал, самым важным в его жизни документом. Раньше Санька несколько раз расписывался, однако тогда серьезного значения своей подписи паренек не придавал. В этот же день эта подпись для повесы из глухой сибирской деревни очень многое значила. И не только значила, но и многому, очень многому его обязывала. После того, как солдат сделал подпись, он повернулся лицом к строю и опять замер. Приведенный к присяге ждал очередной команды от своего командира, ее почему-то не было. И это заставляло молодого солдата опять волноваться. Кузнецов, словно истукан, стоял навытяжку и смотрел поверх строя солдат роты, в которой ему с этой минуты предстояло служить. Неожиданно до него донеслась четкая команда капитана:

– Рота, смирно! За усердие, проявленное в период подготовки и