Галина Чинякова Сила Непостижимая: Десница Вышнего над Россией в годы Великой Отечественной войны

Посвящается памяти моего отца,

командира эскадрильи истребителей,

гвардии майора Чинякова Павла Игнатьевича

«Огненного искушения, для испытания вам посылаемого, не чуждайтесь…»

В первой половине 1940–х годов наше Отечество пережило тяжелейшее испытание. Это была не только проверка технической, материальной и нравственной готовности к сопротивлению врагу, верности своему долгу, не только испытание мужества и терпения, но и глубокой веры в Бога, доверия Ему, доверия Его Святому Промыслу о каждом народе и каждом человеке. «В жизни государства, – говорил Николай Михайлович Карамзин, – случаются, как и в жизни частного человека, самые затруднительные обстоятельства, которых исхода не может разгадать и предсказать никакой ум человеческий»¹. 1941–1945 годы стали временем «огненного искушения» для Русской земли и русского народа. Апостол Петр взывал: «Возлюбленные! огненного искушения, для испытания вам посылаемого, не чуждайтесь, как приключения для вас странного, но как вы участвуете в Христовых страданиях, радуйтесь, да и в явление славы Его возрадуетесь и восторжествуете» (1 Пет. 4: 12–13). При внимательном наблюдении за ходом действий Великой Отечественной войны поражаешься тому, как важнейшие, часто судьбоносные события совпадали с днями церковных праздников, с днями памяти особо чтимых святых. Мы помним, как в Древней Руси таинственно оказали помощь своему сроднику, благоверному князю Александру Невскому, святые страстотерпцы Борис и Глеб. Перед Ледовым побоищем ижорский воевода Пелгусий удостоился видения: святые Борис и Глеб шли в ладье по морю. Князь Борис обратился к брату: «Брате Глебе! Вели грести, да поможем сроднику своему великому князю Александру Ярославичу»². Следуя за хроникой событий Отечественной войны, отчетливо видишь, что все происходившее было не случайно, но под покровом Божественного Промысла о России. «Нет слепого случая! Бог управляет миром, и все, совершающееся на небе и в поднебесной, совершается по суду премудрого и всемогущего Бога, непостижимого в премудрости и всемогуществе Своем, непостижимого в управлении Своем», – писал великий русский святитель Игнатий (Брянчанинов)³.

Русская земля поднялась от мала до велика на защиту от захватчиков. Война коснулась всех, – дети заменяли на заводах ушедших на фронт взрослых, дети помогали защищать свои дома и выходили гасить зажигалки на крышах, женщины вставали к станкам, копали оборонительные сооружения, шли в медсестры и уходили на фронт – становились связистками, разведчицами, летчицами, даже танкистками. В войне участвовало и духовенство: приходы собирали огромные средства на оборону страны, помогали больницам и госпиталям. Главным же было молитвенное служение Церкви.

Война всколыхнула самые затаенные глубины человеческого сознания, человеческой души, многие фронтовики вспомнили о Творце и обрели Бога в эти страшные, трагичные дни. Переплавленное в огне чудовищного искушения золото человеческих сердец стало истинным сокровищем Русской земли, обнаружив беспредельную способность русского человека к наивысшей жертвенной любви, к способности отдать жизнь «за други своя» (Ин. 15: 13).

Конечно, в этот страшный период не обошлось без горьких случаев предательства, ожидания врага и помощи ему, но это были неизбежные плевелы среди чистой пшеницы.

Война объявлена

Во вторую неделю по Пятидесятнице, в день памяти Всех святых, в земле Российской просиявших, 22 июня 1941 года в 3 часа 40 минут утра без объявления войны фашистская Германия и ее союзники напали на Советский Союз, атаковав части Красной армии на всем протяжении юго-западной границы: бомбардировкам подверглись города Брест и Гродно, Лида и Кобрин, Слоним и Барановичи, Бобруйск и Волковыск, Киев, Житомир и Севастополь, Рига, Виндава и Либава, Каунас, Вильнюс и другие города.

В 12 часов 15 минут этого дня по поручению Иосифа Виссарионовича Сталина народный комиссар иностранных дел В.М. Молотов обратился к советскому народу. Текст обращения был согласован со Сталиным. Вячеслав Михайлович говорил: «Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну произведено, несмотря на то, что между СССР и Германией заключен договор о ненападении, и Советское правительство со всей добросовестностью выполняло все условия этого договора. Нападение на нашу страну совершено, несмотря на то, что за все время действия этого договора германское правительство ни разу не могло предъявить ни одной претензии к СССР по выполнению договора. Вся ответственность за это разбойничье нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германских фашистских правителей… Теперь, когда нападение на Советский Союз уже свершилось, Советским правительством дан нашим войскам приказ – отбить разбойничье нападение и изгнать германские войска с территории нашей родины… Правительство Советского Союза выражает непоколебимую уверенность в том, что наши доблестные армия и флот и смелые соколы Советской авиации с честью выполнят долг перед родиной, перед советским народом, и нанесут сокрушительный удар агрессору.

Не первый раз нашему народу приходится иметь дело с нападающим зазнавшимся врагом. В свое время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил Отечественной войной, и Наполеон потерпел поражение, пришел к своему краху. То же будет и с зазнавшимся Гитлером, объявившим новый поход против нашей страны. Красная Армия и весь наш народ вновь поведут победоносную Отечественную войну за Родину, за честь, за свободу…»⁴.

Директор Архива Академии наук в Ленинграде Георгий Алексеевич Князев в этот памятный день записал в своем дневнике: «Итак, совершилось. По радио передали речь В.М. Молотова о нападении на Советский Союз Германии… И дрогнуло сердце. Вот он, тот момент, о котором мы боялись даже думать. Впереди… Кто знает, что впереди! По радио звучат из Москвы марши, патриотические песни. На дворе солнечно; какая-то женщина развешивает белье, детишки играют, как ни в чем не бывало»⁵. Известный искусствовед, муж Анны Андреевны Ахматовой Николай Николаевич Пунин также отметил в дневниковых записях: «Вспомнились первые впечатления от войны. Ну, конечно, радио: речь Молотова, о которой сказала вбежавшая с растрепанными волосами (поседевшими), в черном шелковом китайском халате А.А. (Аня)⁶. И первое чувство небольшого домашнего ужаса. А потом заклеенные бумажными полосками, большею частью