кивнул.

— Ты права. Не хочешь прогуляться?

— Почему бы и нет. Погода сегодня замечательная.

Выйдя в сад, мы прошли к беседке и заняли плетеную скамейку с мягким сидением. Я сразу же села на колени Адама, обнимая его за шею и кладя голову на плечи.

С момента тех ужасных событий прошло уже больше месяца. Вика перестала, наконец, с криком просыпаться от ночных кошмаров. Мне они до сих пор снились, но, стоило только почувствовать прикосновение сильных рук, как я забывала обо всем. Переехав в дом Адама две недели назад, я больше не оставалась наедине со своими ночными страхами. Он гнал прочь все мои печали. Мы стали друг для друга поддержкой, опорой. И хоть я до сих пор не получила заветного предложения руки и сердца, для меня главным было присутствие двух самых дорогих мне людей: любимого мужчины и дочери. Я безумно хотела удочерить Вику, но не знала, как сказать об этом Адаму. Он может отреагировать вполне неоднозначно.

— Дорогой, можно мне попросить твоего разрешения? — Собравшись с духом, начала я.

— Конечно, — тепло улыбнулся он, — поднимая голову к небу, освещенному мириадами ярких звезд.

— Как ты относишься к моему желанию удочерить Вику?

Затаив дыхание, я ждала самого важного ответа в своей жизни. Не меняя положения тела, Адам полной грудью вдохнул теплый июньский воздух и ласково провел по моей спине рукой.

— Я не против, но мы пока подождем с данным вопросом. Хорошо? Не стоит сейчас торопиться.

— Хорошо.

— Ты же не обижаешься?

— Нет, конечно. Ты прав. Я готова ждать столько, сколько нужно. Ведь никто же не лишает меня возможности быть рядом с Викой.

— Ты моя умница, — прошептал мне на ухо Адам, покусывая чувствительную мочку уха.

Внезапно он поднялся на ноги вместе со мной, доверчиво повисшей на его руках, и направился в сторону одноэтажного летнего домика.

— Что ты уже задумал?

— Ничего, что бы тебе не понравилось, — лукаво улыбнулся Адам, толкая ногой дверь маленького по площади домика и заходя внутрь.

Бережно опустив меня на расстеленную кровать, она зажег в спальне несколько ароматизированных свечей и открыл бутылку красного вина.

— Возьми, — протянул мне мой романтичный мужчина бокал, наполняя его до половины.

— Куда столько? Хочешь меня споить?

— Конечно, я же должен знать, какая ты дебоширка, когда напьешься, — рассмеялся Адам, наливая вина и в свой бокал.

Я с сомнением покачала головой, укоризненно цокая языком.

— Что не так?

— Ты же предпочитаешь коньяк или виски. Будешь давиться?

— Ради тебя я готов на многое.

— А я хочу, чтобы мы оба чувствовали себя комфортно.

Открыв боковой ящик стола, Адам достал на свет бутылку Henessy, довольно прищуриваясь. Я не смогла сдержать эмоций, утыкаясь в подушку и громко смеясь.

— Да ты все продумал. Вот же хитрюга.

— Я такой. А теперь иди ко мне, — похлопал он по своим бедрам.

Оседлав мужчину, я положила ладони на его плечи и принялась разминать затекшие за день мышцы. Застонав от наслаждения, он запустил руки под мою футболку и пробежался пальцами по ребрам, посылая по телу приятные мурашки.

Думаю, это самый подходящий момент для признания.

Наклонившись к уху мужчины, я ласково прошептала, пытаясь донести до него всю гамму своих чувств одной фразой:

— Я люблю тебя.

Адам напрягся на секунду, после чего резко перевернул меня на спину и, нависнув сверху, тихо произнес:

— Я тоже люблю тебя, солнышко.

И пусть это всего лишь слова, но для меня они были важны так же, как и поступки. С честью и стойкостью пройдя посланные мне Богом испытания, я, наконец, получила то, о чем грезила всю свою жизнь: любящую семью. Теперь мне есть, ради кого жить и кому дарить свою безграничную любовь. Всю себя.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌

Эпилог

— Дочь, возьми букет, — передала я своей пятикласснице белые хризантемы. — Ты стихотворение не забыла?

— Нет, мама, но я так нервничаю, — вытерла она запотевшие руки о края черной юбки.

— На репетиции у тебя все прекрасно получалось. Давай я тебе банты поправлю. Ты можешь не дергать головой?

Мимо нас по узкому коридору то и дело пробегали непоседливые детишки, создавая суматоху. Поправив прическу дочери, я в который раз посмотрела на телефон, но звонка от мужа так и не было. Надеюсь, он не собирается пропустить 1 сентября своей дочери? Потому что, если так, дома его ждет хороший нагоняй.

— Мама, почему лето так быстро закончилось? — Заканючила Вика. — Я даже у бабушки толком не погостила.

— Ты нянчилась с младшим братом, а бабушка целый месяц гостила у нас.

— А кто его из садика забирать будет? Вы же с папой постоянно на работе.

— Забирать его будет няня. Но до нашего прихода он под твоим чутким руководством, понятно?

Вика возмущенно развела руки.

— Это не обсуждается. Я не доверю своего брата посторонним людям.

Поцеловав дочь в макушку, я еще раз попыталась дозвониться до Адама, но тщетно.

— А когда вы поедете на утренник к Пете? — Спросила Вика.

— После того, как ты выступишь. Десять минут назад мне звонила бабушка — они уже приехали в садик. Утренник в десять начнется, так что мы везде успеем.

Помявшись с минуту, Вика все же озвучила волнующий ее вопрос:

— Мама, а где папа?

Мне бы тоже хотелось это узнать.

— Он скоро подъедет.

— Праздник начнется через пять минут. Он уже точно не успеет, — загрустила дочь, уныло покачивая ногой.

Я хотела уверить ее, что он не за что не пропустит это мероприятие, но к нам подошла классная руководительница моей дочери и забрала ее с собой, предложив мне занять место в зале.

Сев в третьем ряду и положив сумочку на соседнее кресло, попутно печатая Виолетте поздравление с днем рождения ее сына. Надо же было родиться в такой день.

— Прости, любимая, задержался на совещании, — запыхавшимся голосом произнес муж, быстро целуя меня в губы.

— Спасибо, что приехал. Вика уже расстроилась благодаря тебе, — укоризненно покачала я головой, отчитывая мужа.

— Я заглажу свою вину подарком, — усмехнулся он.

— Со мной поделиться не хочешь?

— Подарком? Нет. Он же для дочери.

— Адам…

Громко рассмеявшись, привлекая к себе внимание других родителей, мужчина обнял меня за плечи и весело подмигнул. Я подхватила его радостное настроение, растягивая губы в широкой улыбке. С этим мужчиной невозможно быть серьезной.

Когда объявили выступление чтецов, среди которых была и наша дочь, Адам приподнял тело над стулом,