Литвек - электронная библиотека >> Расима Бурангулова >> Современная проза >> Дорога домой

Расима Бурангулова Дорога домой

Чёрная Шаманка


      Звучит кубыз.

Низкий мужской голос дополняет редкие его звуки своим велеречивым и  неторопливым повествованием:

«Шаман во  время камлания становится частью природы. Поэтому ему нужен костюм – чтобы было куда вернуться».

К  кубызу добавляются «завывания ветра».

«Самые лучшие костюмы пошиваются у Нэлы.  – Низко, почти шёпотом:  – Ведь только шаман понимает шамана».

Тут раздаётся звук шаманского бубна.

И всё тот  же голос, но  уже быстро и жизнерадостно продолжает:

«Костюмы от  Нэлы.

Божественно сильны, неукротимо прекрасны.

В  них вы захотите вернуться!»

И, тихо и быстро, почти скороговоркой:

«Не требуют стирки, износостойки, подходят для использования в  миру. Лицензия Бога за  номером 24.05.1980  г.».


            Обрывок радиорекламы


Нэла вошла в  юрту. Устало легла на  постель из  душистого сена.

Звёзды приветливо мерцали ей с  неба.

Она закрыла глаза и  заснула крепким, здоровым сном.

К утреннему ритуалу было всё готово.


I


Холодная вода из  родника, что горстями Шаманка плескала себе в  лицо, журчала и  смеялась, перечитывая последние стихи, что насочиняли за  ночь поэты.

Нэла любила рано просыпаться. Тишина, что случается за  минуту до  пробуждения мира,  – лучшее время для магии огня. Сесть поудобнее навстречу рассвету, подставить лицо солнцу. Ведь потом, в  течение дня, её вновь будут донимать расспросами и  придётся ходить в  костюме, смотреть в  землю. Работать. Оправдывать жизнь, что не  должна была зародиться.

Нэла задумчиво посмотрела на  траву. Что-то с  ней было не  так сегодня, и  Шаманка легла навзничь, распластавшись, сливаясь с  травой, приобретая одинаковый с  ней цвет, уменьшаясь в  размерах. Вот уже ящерка снует между травинок, перебирая лапками песчинки драгоценных самоцветов  – мелких, незаметных человеческому глазу, но  обладающих очень полезными свойствами  – для тех, кто сможет просеять сквозь пальцы, произнося никому ещё ни  разу не  читанный стих.

«Вырви глаз из  моего лба, он третий и  безумно меня уродует…»

Камни ударились оземь, и  из  каждого из  них выросли огромные циклопы-шиханы.

Нэла трансформировалась обратно в  человека.

– Нэла, ты серьёзно?

Старец в  чалме спускался с  холмов.

– Это поэзия, брат. Я  почувствовала рифму.

– Ок, я  тоже.

Они обнялись, Белый Ворон Сэсэн и  Черная Шаманка Нэла.

– Что стряслось?

– Хотела спросить, что с  травой. Она будто сама не  своя.

– Курица вчера одна рассказывала, что привкус горький какой-то. Видимо, для тебя работка.

– Ясно. Что  ж, спасибо за  информацию.

– Отпишись, как закончишь.

– Хорошо, бывай, Сэсэн.

– Прощай, Нэла.


II


Солнце жгло щёки. Нэла завершила медитацию утра и  пошла наряжаться в  костюм. Начинался первый рабочий день нового года.


III


Костюм был наилюбимейшим ритуалом Чёрной Шаманки. Можно сказать, её гордостью.

Роста высоченного, косая сажень в  плечах, этакая угловатость в  целом  – таков был силуэт.

Резкие линии продолжались и  в  лице: тонкий и  большой рот  – одной чертой, практически без изгибов, и  такие  же брови  – только светлые и  достаточно редкие  – вроде  бы есть и  в  то  же время неявные на  лице. Высокие, резко очерченные скулы, длинные, развевающиеся на  ветру волосы. Голубые глаза. Обветренная, слегка загорелая кожа. Длинный, орлиный нос. В  общем, облик получился суровым, но спокойным, облачённым в  силу, мощь, благородство.

Нэла была очень довольна пошитым костюмом. И самое главное, ему очень шло, когда Нэла погружалась в  землю, чтобы прочесть знаки. Восставая, шаманка с  большой эффектностью обращала лицо к  спрашивающему и  открывала глаза. Их голубизна ещё резче проявлялась на  испачканной землёй коже, мельчайшие морщинки становились глубже, рельефнее  – всё это вкупе давало поразительную власть над созерцающим ритуал. Делало слова Нэлы значимее, весомее, а  голос её убедительнее.

Потрясая каменными бусами, Нэла подзывала молнии  – но  это только изредка, когда того требовала ситуация.


IV


Погружение не  давало результатов.

Нэла, распахнув как можно шире глаза, вглядывалась в  черноту.

Ни-че-го.

Расстроившись, она вернулась на  поверхность и  села, сложив руки на  коленях, устало опустив на  них голову…

Ей было очень одиноко. И  это чувство неизмеримой горечью рвалось наружу.

Вот что значили слова Белого Ворона.

– На  кого  же я оставлю работу?

Нэла не  в первый раз осознавала всю иронию сложившейся ситуации  – когда знание правды не  решает буквально ничего.

Муравей деловито полз по  её руке  – тонкой, гладкой и  белой, непостижимым образом вырвавшейся из  костюма. До  Нэлы донёсся далёкий шум листвы… И  вот уже буря бушевала вокруг этой маленькой Ведьмочки.

Она обречённо обернулась к  Гостю.

– Что  ли, опять жители пожаловались?

Устало присела в  реверансе и  склонила голову. Какими  бы ни  были их отношения с  Королём, смотреть ему в  глаза было всё-таки опасно. Очень опасно.

– Я  лишил тебя костюма не  поэтому.

Голос был грозен и  суров, как всегда. Нэлу удивляло, что её оставляет равнодушным это качество Гостя  – громыхать и  рокотать своим голосищем, сотрясая всю Вселенную, и  вовсе не  раздражает, да и  не  восхищает особо… А  ведь это был Главный Дар Короля  – то, что делает его Невероятным, возвышает над остальными, в  том числе и  над Нэлой.

Она думала не  о  костюме и  не  о  причинах, по  которым её лишили права на  работу.

Она думала о  своём отношении к  Королю.

Было ощущение, что если она вдруг захочет, то легко выйдет из-под его влияния.

Она подняла глаза и  посмотрела прямо на  него. Буря испуганно отпрянула от  её голубых, огромных, будто два блюдца, глаз.

Муравей своей крошечной лапкой поддерживал бутылку, что еле держалась на  неровных камнях. Вид у  него был очень уставший, но  по-прежнему деловой.

Со стоном Буря, уменьшаясь и  сужаясь, стекала вот уже сизой струйкой сигаретного дыма в  тоненькое горлышко коричневого стекла бутылки.

Не громами и  камнепадами, а  еле слышным сквозняком прощался Король со  своей Королевой.

С той, что не  покорилась ему никогда.

Белый Ворон Сэсэн вовремя подхватил обессилевшую от  напряжения Нэлу и, устроив её поудобнее на  заботливо подкаченном Муравьём камушке, заткнул пучком травы бутылку с  джином.

– Отличное зелье получится. Нэла, отпразднуем им  осень  – как думаешь?

Нэла слабо улыбнулась пересохшими, потрескавшимися от  усталости губами и  погрузилась в  глубокий, как чёрные воды Байкала, обморок.


V


– Ревнуешь? – Сэсэн в