реальный мир, Хомяк был рядом, дышал жарко в пузо, словно примерялся, откуда начать жрать. Купол шел трещинами, доносились обрывки мыслей и ощущений жен и соратников. Арнэль билась в припадке, раздираемая противоречиями, а Мариэтта на стальное тело и умения которой так рассчитывал Борисов, убивала магов, похоже, полностью перейдя на сторону Жадности.

Во рту стало кисло и противно, ноги словно отнялись и подогнулись.

— Сидеть! — скомандовал Борисов, опуская руку на загривок Хомяку, чтобы не упасть.

Так будет надежнее, подумал он, протягивая правую руку и касаясь ей черной сферы на постаменте. На мгновение его швырнуло обратно в голову, где все тряслось и ходило ходуном, разряд мощи из сферы пробил Борисова, прошел сквозь тело и ударил в Хомяка и через него вошел в Жадность, вернулся в голову Федор Михайловича, описав круг.

Короткое замыкание? Оценка мощи? Что-то еще? Борисов не знал, но неожиданно ощутил, что защита артефакта спала, а Жадность и Палмер внутри его головы застыли, мелко дрожа, словно их продолжало бить током. Возможно, они принимали на себя излишки мощи, возможно, их било той защитой, но это опять же не имело значения, главное, что Борисов ощутил — артефакт Творца откликнулся, перешел в рабочее состояние.

— Я…

Но договорить Борисов не успел, так как артефакт не волновали его желания, высказанные вслух. Значение имело только самое сильное желание, владеющее всем существом того, кто пробуждал артефакт к жизни, и сейчас он исполнил его. Борисов исчез из мира Триэма, прихватив с собой Хомяка, который в эту секунду касался его и подчинялся ему, а также верного Лобзика. Сфера артефакта погасла и стала непроницаемо черной.

Мгновение спустя купол рухнул, погребая окончательно под собой сферу.

В это же время в корпорации Виртуал

— Да-а-а-а-а-а!!!

— Сработало!!!

— Не зря не стали мешать его приготовлениям!!!

— Система удаляет записи о Филче и очищает себя!

— Откат изменений! Возврат всего, что тянула за собой магия Аргуса!

— Какую бойню он устроил напоследок!

— Плевать! Господа, Филч сдох и это прекрасно. Да здравствует война за наследие Филча! За работу, господа, за работу!

Эпилог

Где-то, когда-то, в огромном далеком мире

В центре огромного главного зала храма, внутри рисунка из кругов, вдоль линии которых бежала вязь мистических знаков, в медитативной позе сидела женщина. Глаза ее были закрыты, по лицу нельзя было угадать возраст, а тело не шевелилось, словно превратившись в статую.

— А-А-А-А-А!! — закричала она на весь храм, широко распахивая глаза и падая набок.

Топот ног и в зал ворвались еще женщины, молодые и не очень, но все с оружием в руках.

— Старшая сестра!

— Наставница!

— Помогите же ей!

Ворвавшиеся топтались по внешнему периметру фигур.

— Разорвите круг! Мы должны помочь! — нетерпеливо крикнула одна из ворвавшихся.

— ОН ПРИШЕЛ!! — закричала женщина внутри кругов и распахнула глаза еще шире. — Пророчество!

— Кто? Кто?

— Кто?

— Что?

— Седьмое пророчество великой Ха Ли Фы исполняется! — женщина в круге смотрела на остальных незряче, орала изо всех сил, словно выплескивая боль. — Он пришел! Посланник Уничтожителя, общавшийся с демонами и богами и несущий их в себе! У ног его зверь, пожирающий миры, в руках его оружие конца света, а в душе вся жадность мира и желание низвергнуть небеса! Бегите, сестры, бегите, найдите его, уничтожьте Посланника, пока он не вошел в силу, не призвал Уничтожителя! Не дайте пророчеству свершиться!

Сотня теней метнулась в разные стороны, а женщина в круге так и осталась лежать, вздрагивая от ужаса, открывшегося ей совсем недавно.

В том же мире, в другом месте

— Неплохо, — сказал Борисов, поднимаясь и отряхиваясь.

Смесь сухой земли с глиной стряхивалась легко. Связи с женами и Империей не ощущалось. Жадность и Палмер в голове не бушевали. Борисов оскалился так, что казалось, сейчас губы сойдутся на затылке.

— Ха, не зря готовился! — выкрикнул он в ослепительно-синие небеса.

Осмотрелся и сказал:

— Никаких больше баб и гаремов, империй, завоеваний всего мира. Нахер. Тихо, скромно, дружеской компанией, пришли, взяли бессмертие и ушли.

Раз артефакт забросил его сюда, то в этом мире должно быть бессмертие, подумал Борисов. Он повернулся вправо, разглядывая смутно видневшиеся там, едва угадывавшиеся в расплывчатой дымке стены какого-то поселения. Лобзик ворчал на жару, Хомяк — размером с добрую овчарку — высунул язык и жадно втягивал ноздрями и ртом воздух нового мира.

"Прощай, Арианна, и прости", подумал Борисов, вздохнул и зашагал вперед, к поселению.