Земля дрожала. Поезд упрямо двигался вперед, тормозя и издавая истошные звуки. Как это обычно бывает, на перроне вокзала было прохладно.

Последние августовские деньки радовали солнцем, часто выглядывающим из-за серо-блеклых облаков, плывущих «стаей» вдаль. Последние двенадцать часов выдались богатыми на активность и путешествия по столице. Они проснулись около девяти часов, постепенно вспоминая, что же было вчера. А вспомнить было что. Он хотел успеть показать все и ничего. Большинство приезжают в столицу полюбоваться на полотна в Третьяковской галерее, посетить ГУМ, прохаживаясь между магазинов, подсвеченных яркими светодиодными лампочками. Но они не спешили поражаться неприлично большим ценникам в торговых центрах, с самого утра и до вечера наводненных муравьями, что тащат на своем горбу вес в несколько раз больше своего. Москва вскипала, поднимала огромные волны динамики, смывающие безропотных и флегматичных туристов и приезжих. Не успевающие привыкнуть к этому ритму, те терялись не столько в метро, сколько в постоянном косяке сельди и карпов, щук и барракуд, рыскающих в поисках своего достатка.

Поезд почти полностью остановился. Она глядела по сторонам, пытаясь отыскать номер вагона, в котором они должны были вернуться обратно. Вдруг он вспомнил, что им продали билеты туда и обратно в один и тот же вагон на одни и те же места. В прошлый раз он сидел на пятом у окна. Это число было любимым у юноши высокого роста с короткой прической, одетого нетипично для молодого поколения. Узкие темные брюки, светлая летняя рубашка и светло-зеленая куртка, по карманам которой было разложено все самое необходимое. Она тоже старалась держаться подальше от так называемой «моды», невольно и вольно навязываемой окружающими. Девушка-ровесница поправила летнее платье песочного цвета и достала из удобного портативного рюкзака билеты. Протерев очки, она внимательно изучила их, сверилась и отдала ему.

– Ты был прав. У нас восьмой.

– Пошли? Уже началась посадка.

Она кивнула.

На обратном пути они поменялись местами, а потому юноша галантно пропустил ее вперед, помогая убрать свои и не только вещи на верхние полки. В поезде явно не проветривали, и по мере заполнения его новыми пассажирами смешивались запахи колбасы в фольге, детского питания, каких-то сухарей и чего-то еще. От старика-соседа, который уже по мере следования состава начал заваривать крепкий зеленый чай, источало старостью и ветхостью. Девушка сидела в телефоне, проверяя каждые пять минут нужный ей сайт. На этих выходных решалась судьба обоих, но вряд ли все знали, что один из них жалеет не только о быстро закончившемся путешествии, но и о решении другого. Меж тем поезд набирал скорость. Казалось, он едет гораздо быстрее, чем в прошлый раз, даже несмотря на то, что проводники жаловались, что машинист никак не наберет скорость.

За окном виднелась ночная столица. Вагон немного потряхивало. Завороженные, все обратили свой взор к окнам, в том числе и она. На время отложив телефон, девушка приложила ладонь к стеклу, будто чувствуя энергию города, с которого они неумолимо уносились в даль.

Неожиданно нахлынули приятные и трогающие душу воспоминания. Воспоминания о том, как они ходили, встречая рассвет на Красной площади. В тот август туристов было неприлично мало, и центр города оказался чересчур пустынным, лишенным своего привычного шарма. Куранты начали отбивать свои положенные двенадцать ударов. Каждый из них отдавался звоном в ушах. Могучая Спасская башня поразила воображение девушки, которая очень давно не видела ее вблизи. Эта поездка стало своего рода обращением к прошлому, к тем эпизодам детства и юности, быстро стирающимся из памяти. Сердце билось сильнее, и он подходил совсем близко к ней, отвечая на каждый вопрос. Они шутили и шагали по брусчатке, не думая ни о ком, размышляя о настоящем, грезя о будущем. Находила тоска по их беззаботности и глупости, по максимализму и авантюризму. В самом центре Москвы они чувствовали себя оторванными от жестокой взрослой жизни, радовались каждому мгновению. Но он не переставал держать в голове одну важную мысль. Важно не переходить Рубикон, если не уверен, что сможешь победить. Никогда.

За пышными кронами вековых деревьев скрылись высоченные небоскребы и панельные дома-новостройки, в которые спешили въезжать курицы со своими цыплятами. Она неожиданно быстро уснула, подложив под голову мягкую подушку в виде собаки. Девушка не раз признавалась, что будет скучать без любимого пса, породы немецкая овчарка. Он игриво улыбнулся, смотря, как она сопит и медленно погружается в царство Морфея. Ему же не спалось. Двенадцать часов и сна чашечка кофе в кафе вблизи вокзала придали юноше энергии и уверенности в том, что он еще долго не заснет. Их временные спутники, остальные пассажиры также проваливались в сон, кто-то сразу же, а кто-то немного погодя. Горел тусклый желтый свет, не выключавшийся до самой полуночи.

У него было время подумать. До сих пор не верилось, что детство ушло так быстро. Совсем недавно они ходили в школу, а теперь обоим по восемнадцать, они сами распоряжаются своей жизнью. «Плохо ли это?» – подумал он, глядя в окно. «Вряд ли» – тут же ответил юноша сам себе, представляя, что ждет его. Ему грезилось, что он станет знаменитым писателем, быть может будет преподавать в школе, где ему удастся изменить отношение детей к литературе и русскому языку. Душа романтика трепетала, когда он стал перечитывать собственные стихи, не находя иного интересного занятия. Но чем больше он вчитывался в строчки, тем больше сознавал, что дальше ему придется идти одному. Боящийся радикальных перемен, он старался держаться за близких и крайне понятных ему людей. И тем болезненнее юноша воспринимал их уход, расставание или ссору с ними. Тяжело представлялось ему, как он вновь познакомится с людьми, как заведет новые знакомства. «Как?» – этот главный и очень волнующий вопрос беспокоил спутника девушки.

Миновали половину пути. Сделали первую большую остановку. Она продолжала спать, немного завалившись набок. Юноша достал небольшой плед из чемодана и укрыл ее, пока остальные лениво выбирались из вагона, плюхаясь на перрон и растекаясь по всей территории. Многие курили, но ему был противен запах мерзкого табака, а потому он стоял поодаль, иногда прохаживаясь взад и вперед. Пахло ночью. Волшебной августовской ночью. Успело давно стемнеть, и оттого находила глубокая тоска по лету, которое вновь ушло. Вспоминались их долгие посиделки с друзьями, ночные прогулки и веселые