уверена, — я постаралась поскорее выпроводить его за дверь и направилась в ванную. Вообще-то все обошлось малой кровью, и холодный душ более менее привел меня в порядок. То есть ровно в такое состояние, в котором я была способна добраться до дивана и завалиться спать. Снилась мне какая-то хрень.

А вот, утро было отвратительным. Просто ужасным.

Я возблагодарила Бога за то, что дома никого не было, и ползком добралась до кухни, где стояла бутылка с водой и аптечка с активированным углем и церукалом.

О целебных свойствах церукала мне рассказал мой друг, по совместительству анестезиолог-реаниматолог, отличный, надо вам сказать, врач. Мне не раз выпадал шанс в этом убедиться. Его консультации всегда были объемными и точными, а уж введение церукала в ряд знакомых мне медикаментов возводило его в ранг Бога медицины. Для непосвященных: церукал — это такие волшебные таблеточки, которые действуют на мозговой центр, отвечающий за чувство тошноты. Самое лучшее средство по утрам, после больших возлияний накануне. Но видимо лонгайлендский чай обладал настолько убийственным действием, что церукал не помог. Мне не полегчало. Ничуть.

С жалобным стоном и бутылкой воды подмышкой, я приползла обратно в зал, и улеглась на кровать. Посмотрела на часы. Время было 6.30.

Еще спать да спать, но мой организм обладал одним отвратительным качеством. Большее количество алкоголя накануне толкало его к ранней побудке, и он категорически отказывался спать дальше.

Таким образом, в состоянии жуткой алкогольной интоксикации, в народе называемой похмельем, я прослонялась по квартире часа полтора, и решила выползти в магазин для моциона и закупок хоть каких-то продуктов. Потому, что зверский голод также был последствием мощного алкогольного опьянения.

Благо наш любимый супермаркет было недалеко, и через тридцать минут я вернулась домой, нагруженная сумками с вкуснятинкой. Объем и цены вкуснятинки объяснялись одним: я заглянула внутрь конвертика, который мне передал Лев Борисович. Сказать, что я была шокирована количеством содержания, не сказать ничего. Денег было много. Очень много.

И мой решительный настрой послать всю эту работу к чертям собачьим начал таять. Обдумывая все это, я тихонько добрела до дому, где разрывался мой мобильный. Поминая все, что можно, я с руганью добралась до него.

Звонил Гарик.

— Ты жива, радость моя? — от его жизнерадостности меня незамедлительно начало тошнить.

Я пробурчала что-то неразборчивое.

— Жива, — удовлетворительно отозвались в трубке. — Не забудь, что тебя сегодня ждут в офисе, с ответом. И загляни все-таки в конверт, почитай документы на досуге. Я понимаю, что жизнь кажется тебе отвратительной. Но ты все-таки почитай. Кстати, если твой ответ будет правильным, напою тебя волшебным чайком, будешь как новенькая. Все пока.

Я, ругаясь себе под нос и спотыкаясь о принесенные из магазина пакеты, поползла в комнату, разыскивая документы.

Как это ни странно, конверт обнаружился на самом видно месте. На гладильной доске, которая стояла разложенный посреди комнаты… Сообразить, кто гладил или каким образом доска материализовалась в середине комнаты я не смогла, поэтому плюнула и решила-таки просмотреть бумаги.

Контракт, в общем то, был стандартным. Даже пункт о неразглашении организационных тайн, тоже не особо выделялся из обычных рабочих контрактов. Выделялось два пункта. Первый — зарплата, раз в пять превышающая то, на что я могла рассчитывать, и как уже упоминалось, положение о 4-х разовом оплачиваемом отпуске и нефиксированном рабочем дне. Я напрягла все свои извилины и начала придираться к каждому слову. Подвоха не было. Ни-ка-ко-го.

Неужели мне начало везти?

Первый раз в жизни мне действительно предлагали интересную высокооплачиваемую работу, не особо обремененную начальством. В контракте проговаривалось, что хотя моим непосредственным начальником является Лев Борисович, я имела полное право действовать на свое усмотрение, конечно, при согласии своего напарника… Последний пункт конечно напрягал, но проанализировав последнюю информацию, мне подумалось, а может быть Гарик, и вправду не так уж плох?

Он себя конечно вел, как последняя свинья, но… если они действительно собираются мне настолько доверять, понятно, что меня надо было хорошенько проверить.

Как вы уже поняли, я начала заниматься самоубеждением. Что всегда приводит к одному и тому же К очередной глупости.

Не избежала я ее, и на этот раз. Стрескав несколько бутербродов с колбасой и сыром и запив все это горячим и сладким чаем с лимонов, выкурив пять сигарет, раскашлявшись до звона в ушах и дав себе клятвенное обещание бросить курить, я взяла ручку, и поставила подпись на контракте (почти зажмурив глаза, конечно, но поставила).

— С них бы сталось заставить меня расписаться собственной кровью. Очень в духе организации, — подумалось мне.

Однако, выбор был сделан.

Конечно, я могла бы продинамить сегодняшнюю встречу, выкинуть бумаги в мусорный ящик и забыть все как страшный сон.

Но…

Меньше всего на свете, мне хотелось сидеть в офисе с 9 до 6, получать свои 500–700 баксов и жить от выходных до выходных. А эта работа давала шанс, что в моей жизни, что-то будет по-другому.

Когда я, наконец, договорилась сама с собой, время было около шести, и я начала собираться в авральном режиме.

Вылетая из подъезда, я столкнулась с Гариком, который задумчиво ковырялся в кодовом замке… при открытой двери.

— Ты чего тут делаешь? — недоуменно спросил я его.

— А ты прекрасно выглядишь, — он удивленно посмотрел на меня, — и не скажешь, что вчера ты выдула порцию алкоголя, способную свалить с ног слона во время брачного периода.

— Странные у вас метафоры, — я подозрительно покосилась на него, скажет ли какую то гадость?

Нет, собака, молчал, наоборот, мило улыбался.

— Я просто подумал, а вдруг ты опоздаешь, и решил вот за тобой заехать?

— А с чего это мы такие милые стали?

— Маш, мы ж напарники, я тебе все вчера объяснил.

— А с чего это ты взял, что мы с тобой напарники? — я постаралась придать своему тону максимальную холодность. — После всего того, что ваша организация со мной сделала, мне надо просто выбросить эти документы не читая.

— Машунь, — мягко сказал Гарик, — давай не будем препираться. Если бы я знал, что ты откажешься, я бы никогда не рекомендовал тебя на эту должность. А потом я немножко умею угадывать… и все прочитал по твоему лицу.

— Ты умеешь читать мысли? — я посмотрела на него с ужасом.

— Ну, что ты, нет, конечно, — поспешил успокоить он меня, но я ему не поверила., — просто я понял все