class="book">   - Здравствуйте. Вы нас слышите? Понимаете? - по-английски спросил полковник.

  Довольно бойко, между прочим спросил. Я бы даже сказал, что с каким-то калифорнийским акцентом. Ну ладно сам по себе английский язык, здесь всё понятно - миротворческая база в сопредельном государстве это предполагает. Уверен, что и все бойцы Буркова вполне сносно на нём изъясняются. Но вот чтобы говорить как носитель языка? Интересно.

  Абориген оставил вопрос без внимания.

  Полковник предпринял ещё одну попытку, на сей раз на местном наречии. Вот! Сразу появилось неуверенность в произношении, видно, что практики мало. Оно и неудивительно, если бойцы говорят, что здесь тихое спокойное место.

  И вновь старик даже бровью не повёл.

  Полковник почесал затылок и повернулся к Рыжему.

  - Ну, попробуй ты.

  Мужик "хмыкнул", словно они перед этим поспорили, у кого получится разговорить аборигена. Интересно что у него в запасе? Немецкий? Французский?

  Рыжий прокаркал короткую гортанную фразу. Я аж вздрогнул - настолько она была необычной и режущей слух. Это вообще на каком? Шумерский? Птичий?

  Вздрогнул не только я. Абориген тоже дёрнул щекой, взгляд его стал осмысленным, и сразу же выделил из толпы Рыжего. Тот хмыкнул и прокаркал что-то ещё. Бррр! Аж мурашки по коже. Что за противный язык? Не мудрено, что местный вышел из транса. Тут мёртвый встанет и уйдёт, лишь бы не слышать это.

  Но старик ответил. Прокаркал что-то в ответ. Затем ещё и ещё. Рыжий кивнул, давая старику знать, что понимает, после чего тот разразился длинной очередью гортанных фраз. При этом он переводил взгляд с Рыжего на меня. Типа недоволен, что я прервал его медитацию?

  - Ну, чего он бормочет? - не выдержал полковник. - Где все?

  - Говорит, что держит горы. Все ушли, потому что он слабеет, и может не удержать. И что нас ему послал сам Яхве.

  - Держит горы? Яхве? - Салехов поморщился. - Не люблю эту заумную чушь. Мне с гражданскими бы разобраться. Вечером ведь что-то докладывать нужно будет. Спроси его лучше, куда все ушли?

  Рыжий проигнорировал просьбу полковника. Вместо этого он повернулся ко мне.

  - Он просит тебя подойти к нему ближе.

  - Зачем? - мой вопрос прозвучал в унисон с удивлённым голосом Салехова.

  - Я честно не до конца понял, - замялся Рыжий, - кажется, подарить что-то хочет.

  Я повернулся к полковнику. Тот помолчал какое-то время, словно сомневаясь, потом всё же кивнул.

  - Исполняй.

  Передав Салехову автомат, подошёл к старику, и присел перед ним на корточки.

  - Кар, - сказал абориген.

  - Протяни ему ладонь, - перевёл Рыжий.

  Протягиваю руку вперёд. Быстрым, совсем не старческим движением сморщенный дедок вкладывает мне в ладонь какой-то камушек, и скрывает его, сгибая пальцы в кулак. Ладонь жжёт, словно он мне уголёк сунул. Отдёргиваю руку и разжимаю кулак. Пусто! Жжение сразу проходит. Что за фокусы?

  Абориген довольно щурится, и что-то каркает, глядя мне в глаза.

  - Говорит, что успел, - меланхолично перевёл Рыжий.

  - Что успел? - подозрительно спросил Салехов, опередив меня буквально на секунду.

  Если Рыжий и хотел ответить или задать вопрос аборигену, то не успел. Старик внезапно закатил глаза и безвольной куклой завалился на пол.

  Я дотянулся до запястья. Пульса не было.

  - Мёртв, - поднялся я, повернувшись к своим.

  И в этот момент нас тряхнуло. Стоящий в углу высокий глиняный кувшин завалился, выплеснув на пол какую-то жидкость, а через секунду по крыше хибары застучали камни.

  - Давай наружу! - махнул рукой Салехов.

  Мы высыпали на улицу, где нас дожидались остальные бойцы. Тряхнуло ещё раз. На сей раз куда как сильнее. Народ, словно кегли посыпался на землю. Вместе с нами посыпались и хижины. Вовремя мы выскочили!

  - По машинам! - заорал Салехов. - Бегом, бегом!

  Потряхиваемый землёй народ рванул к бронетранспортёру. Сперва как были на четвереньках, затем, более-менее поймав равновесие, на своих двоих. Но, к сожалению, не успели.

  Третий раз тряхнуло, когда мы не добежали до машин метров двадцать. Меня подкинуло и не церемонясь садануло о сланец. Руки и лицо резануло болью от содранной кожи. Мотнув головой, поднялся на четвереньки, и завороженно проводил взглядом медленно съезжающую в пропасть нашу технику. В пропасть, которой ещё минуту назад не было.

  В панике заозирался. Народ выглядел так же очумело, как и я: тряс головой, озирался. Однако принять какого-то дельного решения никто не успел. Земля зашевелилась. Меня сперва подняло метров на десять каменистой, вновь образующейся волной, а затем низвергло в темнеющей зев провала. И где-то ещё на полпути садануло затылком о сланец так, что я потерял сознание.

  Открыв глаза, уставился в тёмный потолок ночной комнаты, пытаясь вынырнуть из мути сна и окончательно определиться, где нахожусь. Наконец вспомнив, принял сидячее положение, и вытер выступивший пот. Привычно прислушался к тишине, словно опасаясь, что её сейчас нарушит дрожь вспучиваемой земли.

  Чёртов сон! Последнее время он стал доставлять уже ощутимое неудобство, повторяясь всё чаще и чаще. Мотнул головой, прогоняя наваждение. Память странная штука. Ведь всё было совсем не так! Вспоминая обрывки сна, понимаю, что часть людей из него мне знакома. Например, капитан Бурков, это никакой не капитан вовсе, а ни кто иной, как Слон, а Барыс - Леший. Люди из моей "прошлой" жизни, с которыми давно уже потеряна связь. Даже не знаю, живы ли они? Так почему они предстают каждую ночь в моих сновиденьях в образе военных?

  Лишь рыжий в моих снах был самим собой, хотя знакомство с ним произошло совсем при других обстоятельствах. Нахлынули воспоминания. По большому счёту,