Переступая черту

Глава первая.

Говорят, что цветы успокаивают. Ну, не все — некоторые на самом деле отвратительны, не только на вид, но и на запах тоже. Есть такие представители флоры, рядом с которыми даже тот самый фикус, который вы, уехав в отпуск, не поливали месяц, из-за чего он благополучно сгнил, покажется вам самым приятным и ароматным. Взять хотя бы ту же Раффлензию Арнольди, или больше известную в народе, как Трупный цветок. Нетрудно догадаться, какие ароматы летают вокруг бутона весом примерно в двенадцать килограммов?

Или Стапелия — растение, напоминающее кактус. Эту вонючку, источающую аромат гниющей плоти, некоторые люди даже выращивают, как украшение ландшафта. Чудаки, что еще можно про таких сказать.

Я могу приводить еще много примеров, ведь в том, что касается растений, я собаку съела. К чему все эти рассуждения, спросите вы? Да к тому, что люди — они как цветы. Есть очень красивые с виду, но настолько отвратительные внутри, что привлекают они в итоге только мух. Жаль только, что насекомыми выступают тоже люди.

Нет, я не ненавидела мир, не подумайте. Я его просто справедливо опасалась. Слишком часто приходилось обжигаться. И как-то так вышло, что со временем все так называемые друзья исчезли из моей жизни, уступив место всего двум, но очень дорогим и близким.

Наверное, поэтому в итоге я и оказалась в двадцать три года заперта в собственной цветочной лавке. Хотя, это было добровольное заточение — я любила свою работу. Мне нравилось возиться в земле, пересаживая горшечные растения, я любила составлять букеты и красочные композиции, которые потом парни вручали своим, наверняка смущающимся девушкам. Было в этом что-то волшебное — помогать неловким временами ребятам говорить важные слова без помощи слов.

Но, к сожалению, мое мнение разделяли далеко не все.

— Сколько можно? Когда ты уже прекратишь отмазываться и скажешь мне «да»?

Я, прижимая небольшой, аккуратный букет с маленькими кустовыми розами к столешнице, протянула свободную руку за ножницами, и параллельно попыталась спихнуть с деревянной поверхности свою подругу Василису, которая нагло усадила свою пятую точку на мое рабочее место.

— Вась, это бесполезно, — отозвалась я с лёгкой, почти рассеянной улыбкой, — Однополые браки в России еще не легализовали. Но как только это случится — ты приходи, обсудим перспективы. Ну, и сперва тебе придется развестись.

— Очень смешно! — фыркнула девушка, — Я серьезно. Помочь же хочу.

— Хочешь помочь — отрежь мне полметра вон той атласной ленты персикового цвета, — попросила я, кивая в сторону стеллажа с рулонами.

Спрыгнув, девушка проследовала в указанном направлении, прихватив с собой ножницы, и меньше чем через минуту вернулась, сжимая между пальцами нужный мне отрез тонкой ткани.

— Ты еще с животными разговаривать не начала? — спросила подруга будто бы невзначай, протягивая мне ленту.

— Ты это сейчас к чему? — нахмурилась я, забирая ткань и завязывая ее на стеблях роз.

— Да к тому, что ты, окопавшись в растениях, очень уж напоминаешь Белоснежку! Реально только запеть осталось.

— Оставлю это тебе, — хмыкнула я, обматывая стебли атласом, формируя удобную ручку для букета.

Да уж, моя подруга была чем-то, вроде местной звезды. Весь город знал Василису Гейден — талантливую певицу, которая отказавшись от сольной карьеры в восемнадцать лет, поступила в институт на факультет туризма. Тогда она правда, была известна под другой фамилией, но не суть. Закончив его с блеском — иначе не скажешь — Василиса открыла свое собственное агентство, занимающееся организацией и подготовкой праздников. Гейден бралась за работу любой сложности — дни рождения, юбилеи, свадьбы, городские праздники. Работа находила ее буквально везде — зайдя пообедать в кафе, спустя час Вася могла обвеситься заказами, как новогодняя ёлка игрушками. Мне это было даже на руку, поскольку у кого она заказывала цветы для торжеств? Правильно, у своей подруги.

Однако и петь подруга до сих пор любила, правда, всё больше в караоке и под градусом. Ну, и иногда в моей лавке, во время обязательных дружеских визитов — чтобы и мне не так скучно было, и чтобы связки, как она говорит, не ржавели.

Умница, она была еще и красавицей, на зависть многим. Длинные волосы с очень редким, пепельным оттенком, огромные — в пол лица — светло-зеленые глаза, пухлые губы, всегда растянутые в приветливой улыбке, роскошная фигура с до обидного правильными пропорциями. Как говорится — каждый грамм знал свое место.

Но звездой и красоткой Василиса была для всего остального мира. Я же знала ее, как Ваську — озорную девчонку с конопатым носом и вечно разбитыми коленками. Мы познакомились в шесть лет, и с тех пор мало когда разлучались надолго. Разве что, в свой медовый месяц подруга отправилась без меня — мы решили, что ее супруг, милый и улыбчивый Эдуард, такой порыв не оценит. Ну и еще был один, не самый приятный факт в нашей обширной биографии.

— Алиса, ну пожалуйста, — вновь заныла подруга, — Пойдем со мной! Всего на часок, обещаю.

И снова мы вернулись к тому, с чего начали. Вздохнув, я убрала в холодильную камеру полностью оформленный букет, которому осталось всего лишь дождаться хозяина, после чего вернулась к Василисе.

— Вась, ты ведь знаешь, что я не люблю публичные мероприятия, — в который раз напомнила я.

— Да, а еще я знаю, что затворничество не приведет ни к чему хорошему! — уже повысила голос Гейден, — К тому же — ты ни разу не была ни на одном празднике, организованном мной!

— Я верю, что ты всё сделала по высшему разряду, — улыбнулась я, сметая обрезанные стебли и обрывки лент со стола в урну, — Мне незачем проверять это лично, чтобы удостовериться в том, что ты — профессионал своего дело.

— Это, конечно, очень лестные слова, но они пролетели мимо моих ушей, — хмыкнула Вася, — Лис, я боюсь, что ты тут корни пустишь. Вот честно, когда ты в последний раз выходила из дома и отправлялась куда-то, кроме работы?

Я честно задумалась, пытаясь ответить на ее вопрос. На самом деле, это было нетрудно — мои дни похожи, один на другой, и найти изменения в привычном графике было не так уж и проблематично.

— Месяц назад я обедала в пиццерии, — пожав плечом, ответила я.

Вася закатила глаза и разве что руки к небу — точнее, к потолку — не вознесла:

— Потрясающе! Месяц! Это же в корне меняет дело! Да ты просто образец общительности!

— Вася, — я поморщилась, потому что, не заметив этого, подруга перешла на фальцет, — Я — не ты. Мне теперь по нраву больше тишина.

— Это всё потому,