Блада, то это чистая мистификация.

Глава 1. Семейство Брэдфорд

Необычайно тихий выдался вечер в Нассау. Отшумели летние штормы. Утихли дожди, заливавшие поросшее мангром побережье. Тёплый бриз играл пряными ароматами цветов, апельсиновых и перечных деревьев. В неярких лучах клонившегося к закату солнца виднелись гавань, пролив и узкая полоска побережья острова Хог. На вершине холма белел губернаторский дом. В саду, устроившись в кресле рядом с беседкой, отдыхал сам губернатор, полковник Джеймс Брэдфорд. Попыхивая трубкой, он лениво созерцал открывавшуюся взору картину.

— О чём думаешь, дорогой? — раздался позади него знакомый голос.

Это была она, его Дженнифер. Его супруга — молодая, прекрасная и печальная. Та, что вернула ему надежду, подарив красавицу-дочь. Дочь… Мысль о ней тенью легла на лицо губернатора. Он обернулся и озабоченно взглянул на женщину.

— Как гости из Лондона?

— Питер из комнаты не выходит, — расстроено произнесла миссис Брэдфорд. — Как прибыл, всё на морскую болезнь жаловался, а теперь ещё на жару. Джеймс писал, что его младший сын — изнеженный сибарит, но чтобы настолько… Не верится, что он родной брат Беревика.

— А Арабелла?

Женщина устало махнула рукой в сторону дома.

— Ты же знаешь нашу девочку. Сколько раз напоминала о празднике, но ей не до того. Хоть бы новое платье примерила. А то говорят, гости прибудут даже с Барбадоса.

— Что делает?

— Донимает беднягу Джеффильда. Когда она только повзрослеет?

Губернатор нахмурился.

— Питер жаловался, что Арабелла не уделяет ему внимания. Скажи ей…

— Да он только и говорит, что о своих борзых и о том, как плохо переносит здешний климат, — нетерпеливо перебила его Дженнифер. — Клянусь, если бы я не знала сестру, была бы уверена, что она изменила Стюарту. У Питера нет ничего общего с герцогом Джеймсом, а ты знаешь, как девочка увлечена своим дядюшкой.

— Это не девочка, а сорванец, и дело не только в Джеймсе. Вспомни, кто развлекал её пиратскими байками, позволял лазать по вантам и распоряжаться на своём корабле? Твой приятель Нэд, будь он неладен. И это при её-то родословной… Чего ещё ждать от человека, чьи предки носили фамилию Дрейк?

Дженнифер смущённо опустила глаза и принялась рассматривать сорванный ей цветок.

— Надо было строже её воспитывать, — продолжал полковник. — Запретить мальчишеские выходки, не пускать в море с Нэдом, да и вообще — разогнать эту босоногую команду.

— Ты же сам не мог ей ни в чём отказать. Взгляни, эти негодники снова здесь! И ещё за воротами…

Брэдфорд обернулся. Сердитая мина тотчас же сменилась улыбкой. Прямо у дверей его дома азартно фехтовали пятеро парней в рваных рубашках. Шпаги им заменяли найденные где-то на побережье палки. Это были ровесники Арабеллы, сыновья окрестных рыбаков, неизменные товарищи её игр и забав. Именно с ними проводила досуг эта подвижная, словно ртуть, девчонка, часами пропадавшая на заходивших в гавань кораблях. Любимцем мисс Брэдфорд был старый приятель её матери, бывший пират, а ныне капитан одного из фрегатов ямайской эскадры, Нэд Вольверстон. Едва этот великан с чёрной повязкой на глазу появлялся на пирсе, она забывала все дела и бросалась ему навстречу, созывая с собой мальчишечью ватагу. Целыми днями пропадали они на фрегате, и лишь громкий крик Вольверстона «Юнги, на берег!», заставлял озорную ребятню покидать корабль. Много раз Брэдфорд и его супруга пытались запретить дочери проводить время на судне, но каждый раз Арабелла вновь и вновь настаивала на своём. А упрямства девушке было не занимать. Вот и на этот раз ей взбрело в голову упражняться в большом зале со шпагой и донимать плантатора, которого нелёгкая занесла в губернаторский дом именно в этот момент.

— Разве мы не старлись воспитать из неё леди? — продолжила Дженнифер, укоризненно взглянув на долговязого белобрысого детину семнадцати лет от роду. Тот не только успешно отбивался от трёх весьма ловких соперников, но и внимательно ловил каждое её слово.

— Ты права, — промолвил полковник, перехватив её взгляд. — Я старался, чтобы она росла образованной девушкой. Обучал наукам, просил капитанов доставлять новые книги. Да и Нэд твой вечно подарками баловал — то французские стихи, то испанские романы.

— Вот только зря мы разрешили Питту учиться с ней. Теперь…

— Ты права, Дженнифер. Мальчик стал хорошим счетоводом, но разве можно так заглядываться на девушку, которая тебе не пара? Хорошо ещё, что Арабелла не обращает на него внимания.

— Надеюсь, у неё это пройдёт, — задумчиво произнесла Дженнифер. — Она повзрослеет и станет настоящей леди. Может даже Питер ей приглянется.

— Да, — пробормотал губернатор. — Вот только с Питером я бы повременил. Понимаю, в его жилах течёт королевская кровь, но они не подходят друг другу. Да и герцог Джеймс сейчас не в фаворе, и это несмотря на прежние заслуги. А девочка могла бы сделать неплохую карьеру при дворе. С её внешностью, умом, способностями к музыке… Помнится, твой брат обещал поговорить с Анной.

— Не думаешь ли ты отправить Арабеллу в это змеиное болото? — Дженнифер вздрогнула, будто супруг причинил ей боль.

— Нам надо думать о будущем. Познакомить с молодыми людьми, равными ей по положению, составить хорошую партию. Нет, дорогая, нам надо вернуться в Англию. Не здесь же искать супруга для племянницы герцога Мальборо?

— Но ей так нравится в Новом Свете, и вообще…, — в глазах женщины мелькнула плохо скрываемая тревога.

— Она же не видела ничего другого, — решительным тоном промолвил губернатор. — И скажи, разве нашего сорванца можно назвать леди?

— Наверное, ты прав. Просто мне очень не хочется уезжать. Да и не знаю, примет ли девочку Анна. Помню, она была против нашей свадьбы.

— Не сомневайся, дорогая. Королева не сможет отказать лучшей подруге, а Сара нам давно обещала. Дождёмся, пока будет принята моя отставка. Я уже решил передать письмо с Питером.

— Мама, папа, — раздался позади них звонкий смеющийся голос. — Я победила мистера Джеффильда.

Арабелла выпорхнула из дверей — лёгкая, воздушная, в светло-голубом платье. Девушка действительно была красива редкой, почти экзотической красотой. Разметавшиеся по плечам волосы были черны как смоль, а на смуглом, как у испанки, лице выделялись тёмно-синие, цвета сапфира глаза. Стройная фигура и тонкая талия выгодно отличала её от многих дочерей плантаторов, слишком полных для своего возраста по причине излишней склонности к перееданию, безделью и сну. Обладательница подобной внешности, несомненно, блеснула бы среди томных