Гораций Голд Золото

СОЛОМОН НЕСС громко хлопнул дверью. Двое мужчин, сидящих за столом в задней комнате ломбарда, вздрогнули. Злорадно усмехаясь, Несс бросил на грубый стол из сосновых досок замшевый мешочек.

— Опять! — торжествующе объявил Несс. — Две унции и шесть пеннивейтов^[1]. Уже две недели каждый день он приносит одно и то же количество.

Каин хрипло откашлялся.

— Именно за этим ты позвал нас?

— Разумеется.

Несс придвинул стул.

— Этого парня зовут Ллойд Уолш. Приблизительно тридцать лет, довольно высокий, можно сказать, мускулистый. Правда, внешне ничего особенного, больше похож на студента или на продавца…

— Хватит описаний! — рявкнул Хардинг.

Несс перевел взгляд с одного на другого. Испытывая жадное нетерпение, но видя перед собой решительные, жесткие лица, он покорно замолчал, не желая вызвать их гнев. У них были деньги. У Несса тоже имелись деньжата, но он грезил о совсем других масштабах, и эти двое могли осуществить его мечту.

— Так вот, он каждый день приносит мне слиток золота в две унции и шесть пеннивейтов. Я плачу ему шестьдесят долларов. После чего он уходит, не говоря ни слова.

Каин плотно сжал губы. Он посмотрел на Хардинга, затем на замшевый мешочек.

— И что, хорошее золото? — процедил он.

— А вы как думаете? — Несс был оскорблен.

Неловкими пальцами он развязал узел и перевернул мешочек. Блестящий, прекрасный кубик желтого металла упал на стол. Несс вытащил связку тонких пластинок из черного сланца, нанизанных на кольцо, словно отмычки, и потер тремя из них. На поверхностях разной зернистости появились желтые отчетливые следы.

— Тест на чистоту золота, если не знаете, — сказал Несс. — Чем более чистый металл, тем более четкий след он оставляет. Золото в двадцать четыре карата мажет как сливочное масло. Это — двадцать четыре карата^[2].

Он взял последнюю сланцевую пластинку и слегка потер.

— Смотрите, — сказал он, показывая оставшийся след.

Получилась жирная полоса. Хардинг и Каин нервно заерзали на стульях, губы обоих сжались еще плотнее.

Яркая полоска будто обжигала их. Все трое испытывали неудержимую страсть к деньгам в любом виде, но больше всего — к золоту. Золото было больше, чем просто деньгами — оно обладало властью, его роскошный блеск притягивал к себе. Золото казалось сконцентрированным воплощением красоты, какую человек только мог держать в руках и ласкать своим прикосновением.

— Оно абсолютно чистое, — с придыханием, более подходящим для какой-нибудь молитвы, прошептал Несс. — Никаких примесей.

С еще большим почтением они теперь ласкали слиток глазами.

— И где он его берет? — спросил Каин.

Широко разведя над столом свои пухлые ладони, Несс прибавил к этому жесту движение плечами, выражая свою полную неосведомленность.

— Ну, хотя бы, где он мог взять его? — нетерпеливо потребовал Хардинг.

Несс, выудив сигарету и спички из своего мятого залоснившегося жакета из черной шерсти альпака, насмешливо прищурился, глядя на обоих, словно на два мешка с деньгами.

— Я наблюдал за ним три дня, — выдержав паузу, сказал он. — Он снимает третий этаж фабрики на 4-й Авеню, неподалеку от 23-й Стрит. Там он и живет. Под чердаком все забито машинами, чуть не целая электростанция. Мы проверяли его почту. Никаких пакетов, посылок, даже конвертов. Если уж он выходит из дома, то сразу идет в техническую библиотеку. Никаких друзей в городе. Едва ли он куда-то выбирается, разве только в свою библиотеку или ко мне, чтобы принести свои две унции и шесть пеннивейтов золота.

Каин забарабанил пальцами по столу.

— Но где он берет его? — не унимался он.

— Это я знаю не лучше вашего, — Несс неопределенно махнул рукой.

Хардинг несколько озадаченно посмотрел на слиток чистого золота. Он поднял брови и пожал плечами.

— Я не ученый, и не математик, — сказал Каин. — Но я могу сложить два и два, и вижу только один вариант.

Предвкушая получить ответ, оба уставились на него с надеждой.

— Он делает его! — заявил Каин.

Несс и Хардинг разочарованно фыркнули. Разозлившись, Каин вскочил и грохнул по столу своей толстой белой рукой.

— Смейтесь, вы, идиоты! — крикнул он. — Я говорю вам, он делает его!

Страстная настойчивость Каина заставила Несса прекратить смех.

— Почему ты так уверен?

— А разве это не понятно? Он приходит сюда с двумя унциями настоящего, чистого золота, в то время как не получает никаких посылок. У него целый этаж здания забит аппаратурой. Он знает химию, физику и все такое прочее. Что может помешать тому, чтобы он делал золото?

Ошеломленные логикой Каина, его собеседники не произнесли ни слова. Хардинг склонил свою огромную лысую голову и глубокомысленно изучал небольшой брусок совершенно чистого золота. Его мучительно сжатые губы приняли багровый оттенок.

— Ладно, допустим, — осторожно сказал он Нессу. — Мы легко сможем узнать это.

БЕТОННЫЕ ПОЛЫ слишком тверды. «Банальность, — думал Ллойд Уолш, — и совершенно излишняя…» Однако бетон и в самом деле был весьма недружелюбен к его ногам, в этом он вынужден согласиться с собой, учитывая, что ему приходилось бегать от одной машины к другой.

Он буквально заставлял себя двигаться между механизмами, зная, что слишком устал и едва ли выдержит нужный темп, чтобы добиться успеха. Но, хотя ноги его ныли от изнеможения, руки дрожали от нервного истощения, а глаза почти не видели от напряжения, он подгонял себя вперед и вперед.

Его легкие с хрипом перекачивали озон, растворенный в воздухе, его глаза слезились, ноздри был раздражены постоянным контактом с едким газом. Его колени подгибались, и он постоянно ударялся ими о машины, даже не замечая этого. Словно на автомате он подлил масло в канавки и желоба, открыл и замкнул контуры гидроприводов, отрегулировал шкалы манометров, продолжая наращивать мощность.

Давление и температура уже достигли невероятных величин.

Но он слишком устал… Слишком!..

Его нервы требовали отдыха, и все же он продолжал двигаться, пока в глазах не потемнело, но даже тогда он скользил зигзагами от машины к машине, подливая масло и открывая, закрывая контуры.

Два часа прошли — показались вечностью — прежде чем он разрешил себе стравить давление в камере и, напрягая зрение, уставиться во мрак, отыскивая взглядом кубик раскаленного добела металла. Почти нежно он взял пылающий брусок длинными щипцами и кинул в емкость с ледяной водой. Вода немедленно закипела, неистово бурля.

Лишившись последних сил, Уолш рухнул в