творится!

— Я не расползаюсь, я беременна.

— Ты… что?!

— Беременна. Мы способны к репродукции естественным путем, нас и здесь обманули.

Он уставился на мой живот, прикрытый широкой легкой блузкой с брезгливостью и интересом.

— И… от кого же?

— Тебе какая разница?

— От нашего?

— Нет.

— Да ты рехнулась! — отпрянув в сторону, он отер тыльной стороной ладони отчаянно потеющий лоб. — Как же… как же ты решилась?!

— А чего мне терять?

— Неужели ты не понимаешь — мы регрессируем с каждым днем, самое страшное — мозг перестает работать с прежней отдачей, ты еще не почувствовала этого?

— Нет, — медленно ответил мой голос, — со мной пока что все в порядке.

— Скоро почувствуешь! Ты не успеешь родить этого ребенка!

— Да что ты раскаркался! — рассердилась я. — Это мое дело! Вытаскивай бумаги, мне тубус нужен! И я пойду!

— В следующий раз отдам, боюсь помять.

— Следующего раза не будет!

— Может и не быть, может и не быть, — забормотал он, поспешно кивая, — неизвестно, сколько нам осталось, может день, может…

— Я пошла, до свидания.

— Стой, — он схватил меня за руку, но боли я не почувствовала, — что с нами происходит, Эрика? Почему мы, солнечный народ, становимся сумеречным подвидом? Что с нашими телами?

— Не знаю, — хотелось пить, и отправиться поскорее домой к уютному увесистому коту, — кстати, видела сегодня одного сумеречного, он ворует кошельки в переходе. Мы все деградируем, Арал, оба наших народа, так что теперь нам нет смысла воевать, надо объединиться пока еще не поздно.

— С сумеречными объединиться? — он смотрел на меня с неуверенной улыбкой, ожидая, что я тоже рассмеюсь. — Разве день может объединиться с ночью?

— А почему нет? В этом случае может получиться закат, а может и рассвет. Уверена, мы скоро исчезнем, чтобы дать дорогу следующим народам, более совершенным, более эффективно могущим поддерживать человечество. А если мы объединимся, кто знает, может, и выживем. Ты же знаешь, сколько на Земле было и есть вспомогательных народов, гораздо выше стоящих в развитии, чем обычные люди, они выполняют свою, только им одним известную миссию, и бесследно исчезают…

— Вот именно — бесследно! — Арал сцепил пальцы в замок, чтобы они не так сильно дрожали. — Куда они исчезают? Сразу, целыми племенами, бесследно?

— Ну откуда же мне знать?

— Тебе, по-моему, абсолютно все равно!

— Не кричи. Да, все равно, я не собираюсь доводить себя до истерики напрасными потугами узнать, понять, что к чему, как все происходит, каким образом работает весь этот механизм, что я смогу изменить? Ничего. Сейчас меня интересует только мой ребенок, главное, чтобы он родился здоровым.

— Да уж, чертовски интересно, что же у тебя родится!

— Ребенок, что же еще.

— Нет, ты послушай, почему же должны регрессировать именно мы, а не люди? В сравнении с нашими возможностями, они — пластмассовые кубики!

— Потому что мы вспомогательный народ, а они основной. Поэтому мы и регрессируем, и исчезаем, чтобы дать им возможность развиваться. Мы выполнили свое дело и уходим, за нами придут другие. Все, Арал, поеду я, плохо себя чувствую.

— Я же говорил! — оживился он, с болезненным любопытством глядя на меня снизу вверх.

— Да нет, просто беременность. Счастливо, и помни, мы ничего изменить не можем, как природа все расставит, так и будет.

— Не справедливо, это не справедливо…

Не торопясь, стараясь подобрать верный ритм дыхания, я пошла к остановке. Мысленно я была уже дома.

Путь назад показался легче, приятнее. В переходе не было человеческого наплыва, поэтому прошла быстро, карманника не заметила, хотя и смотрела по сторонам. Купив минеральной и фруктов, подошла к дому, шторы на моих окнах были опущены, значит, будущий папочка дома.

Открыв дверь, я с наслаждением окунулась в прохладный полумрак квартиры. Глин с котом на руках вышел встречать меня в коридор. В полумраке его руки, кожа едва заметно светились каким-то особым сумеречным светом, лунной белизной.

28. мая 02 г.