- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (56) »
качает головой и шепчет что-то вроде «Мля…» себе под нос.
Игнорирую это и перехожу к той части, где Бес появляется в образе героя. В этот момент полицейский получает исчерпывающую для себя информацию, поэтому считает нужным прервать меня на середине.
Обиженно замолкаю, а Наумов снова закрывает глаз, будто звук моего голоса мешал ему все это время. Полицейский быстро сворачивается и уходит, так как я не собираюсь предъявлять обвинений. Наумов тоже не собирается. Наверное, у него, как и у меня, нет на это времени.
— Отвезешь меня домой, — заявляет он, продолжая рассматривать обратную сторону своих век.
Что?!
Я понятия не имею о том, где он живет. А ведь мне еще домой возвращаться! Кроме того, я не сажусь в машины к незнакомцам. И хоть технически я знаю о нем много чего, это никак не делает нас друзьями.
— Извини. Но мне еще в Царицыно возвращаться, — сообщаю, одновременно отказывая и ставя его в известность о том, как непроста моя ситуация.
Он вскидывает голову и смотрит с жалостью. Это злит.
— Оттуда мне легче добираться на работу! — пытаюсь оправдаться я.
— Хреновая у тебя работа, — говорит Бес. — Ты сказала, что я «спас твою жизнь», — напоминает он, совсем неправдоподобно имитируя мой голос.
Возможно, я и бросила что-то такое на эмоциях, когда давала показания. Но замечание по поводу моей работы было низким.
— Хорошо, — отвечаю, решая таким образом отплатить ему за помощь, и не обличать благодарности в слова.
Глава 3
На выходе из заведения нас поджидает администратор, вручая двадцатипроцентные скидочные карты. Наумов игнорирует подношение, поэтому я забираю обе себе. Мы выходим на улицу, где моросит легкий теплый дождик, а воздух как никогда свеж. Антон закатывает глаз в ответ на мои умиленные глубокие вдохи. Обхватив мое запястье огрубевшими от гитарных струн пальцами, ведет нас на стоянку. Игнорирую приятное покалывание в местах соприкосновения нашей кожи и задаюсь вопросом — почему нужно меня постоянно тащить? Я могу идти за ним сама. Его трудно потерять из вида. Порывшись в кармане брюк, он извлекает брелок сигнализации, и припаркованный в середине ряда черный BMW пятой серии в новеньком кузове подмигивает габаритными огнями. О нет! Нет, нет, нет! Вырываю руку и останавливаюсь. Антон тоже останавливается и смотрит на меня с таким видом, будто спрашивает: «ну что еще?». Что еще?! — Ты шутишь? — спрашиваю вслух. — Я не сяду за руль BMW! Мой обескураженный вид должен дать ему понять, насколько скудны мои навыки вождения. — Что не так с BMW? — раздраженно спрашивает он. — Я никогда на нем не ездила, вот что! — сообщаю я. — Бл*ть, ты сказала, что у тебя есть права, — возмущается Наумов. Качаю головой, намекая на то, как нелепо его замечание. И еще меня раздражает то, что он разговаривает, будто отсидевший в колонии строго режима. — Ладно, насрать. Пошли, — говорит Бес и хватает меня за толстовку в районе плеча. Ну и хам! И я понимаю это, даже несмотря на то, что задница у него просто отпад. Особенно в этих штанах. — Я не сяду за руль. Я не хочу убиться. Лучше вызови такси, — бубню всю дорогу до машины. Он подводит меня к водительской двери и, распахнув ее, заталкивает внутрь. Бросив предупреждающий взгляд, очень неделикатно захлопывает ее и обходит машину. Настороженно слежу за ним через лобовое стекло, чувствуя себя инородным телом в глубоком кожаном сидении. Мне нужны еще одни ноги, чтобы достать до педалей, поэтому просто сижу, не двигаясь. Он садится в машину, мгновенно заполняя собой пространство. В воздухе чувствую запах его туалетной воды, и это грейпфрут, определяю безошибочно. Очень и очень приятный аромат. Бес весь очень и очень классный, даже с разбитым лицом. Отвожу глаза, боясь быть пойманной за разглядыванием его коленей. Они у него очень мужские. Такие рельефные и крупные. Даю себе мысленную пощечину и устремляю независимый взгляд вперед. Прямо на сверкающую витрину огромного торгового центра. Антон нажимает старт-кнопку, и приборная панель оживает. — Офиге-е-е-еть… — выдаю автоматически, изучая панель. — Ты еще какие-нибудь слова знаешь? — ворчит Антон, нажимая на кнопки то там, то тут. Водительское кресло приходит в движение, и я плавно устремляюсь навстречу рулю с фирменной эмблемой. Еще секунда, и я забуду обо всех своих страхах. С интересом рассматриваю светящееся табло спидометра и тахометра и сучу ногами по коврику, давая понять, что все еще не достаю до педалей. Антон издает какой-то звук, напоминающий смешок, и придвигает кресло еще ближе. — Ага, достаточно, — сообщаю я, проводя кончиками пальцев по кожаной оплетке руля, на которой по кругу набито название группы. Наверное, подарок. — Бл*ть, убери это выражение со своего лица, — вторгается в мой мир глубокий бархатный голос. Голос у него чарующий, ведь он солист. Солист-сквернослов. Это, кстати, его официальное амплуа. Поворачиваю голову и смотрю в голубой глаз, внутренне морщась. За эти минуты я позабыла, как плохо он выглядит. — Можно не материться? — спрашиваю, ведь эта манера изъясняться уже просто достала. — Нет, — нагло заявляет он, перегнувшись через коробку передач и пристегивая меня ремнем. Это немного шокирует, потому что его рука задевает мою грудь, а цитрусовый запах сам ломится в ноздри. — Ты что, думаешь, я не знаю, как пристегиваться? — спрашиваю, надеясь замаскировать трепет за грубостью. Сама же сижу, не двигаясь, пока он не возвращается на свое место. — Любой дебил знает, как пристегиваться, — заявляет этот хам, совсем не объясняя, зачем вторгся в мое личное пространство. — Ездила на автомате? — Нет, — раздраженно бросаю я, на что Наумов в очередной раз закатывает глаз. — Вот, смотри, — поясняет, указывая на рычаг. — «D» — значит ехать. Пока тебе этого достаточно. Я больше сосредоточена на виде его жилистых ладоней, чем на коробке передач. Мне нравятся его руки, даже несмотря на ссадины, покрывающие костяшки пальцев. — Але, ты меня слышишь вообще? — говорит он, легонько толкнув меня в плечо. — А-а-а? — спрашивая удивленно, потому что слишком сильно погрузилась в тему «рук». — Пздц! — возмущается он. — Тебя что, космос вызвал? — Не матерись, достал уже! — рявкаю я, словно какая-то сварливая жена. Его измятое лицо расплывается в улыбке. Зрелище то еще. — Едь не больше шестидесяти, — говорит он, продолжая жутко улыбаться. Это заявление не подрезало моих крыльев, ведь я планировала ехать сорок. — Выжми тормоз. Выжимаю. Он устанавливает рычаг- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (56) »