Еще одно пятое путешествие Гулливера

― Юлик, Буркина твою Фасо, вот ты где!

Юлий обернулся. Кричал невесть откуда появившийся в коридоре Сережа Лукьяненко.

Вообще-то Юлий был тут уже давно. Сначала заскочил на огонёк в номер к Можаеву, где собралась приятная компания попить, поболтать, провести время в своё удовольствие с тем, кого давно не виделись ― всё-таки первая ночь кона, да какого! Тут же оказался Женя Лукин с гитарой, и Юлик просто не мог упустить случая, как только Женя отложил гитару, исполнить по многочисленным просьбам «Василиска», потом кое-что по своей инициативе. Когда они с Женей на два голоса затянули «Казачью раздумчивую», в номере стало гораздо многолюднее, и после Юля вышел покурить на свежий воздух ― в номере было и так не продохнуть, вот он и проявил деликатность. Как оказалось, вовремя.

― А я как раз тебя ищу! ― объявил Сергей. ― Сидел, понимаешь, в номере у Севки, про картинки к «Спектру» рассуждали. Вдруг: чу, слышен пушек гром ― ты голосишь. Здорово у тебя получается, честное слово! ― похвалил он. ― аж во втором корпусе слышно. Даже слова разобрать можно.

― Это просто балкон открыт был, ― польщено улыбнулся Юлик.

― Не скромничай, не скромничай. Поешь не хуже Дениса Кораблева, но не лучше Коли Ваксова. Я было пошёл на зов, а ты возьми и замолкни. Чуть не заблудился к чертям собачьим. Слушай! ― перебил он сам себя. ― Есть шикарная идея. Соавтором будешь? А то Перумова возьму, он всегда.

― Буду! ― моментально оценил ситуацию Юлик, и только после поинтересовался: ― А что за идея?

― Идея ― во! ― показал Сережа. ― Давай опишем весь этот бардак. ― Он повел руками, оконтуривая размеры предлагаемого к описанию бардака. Бардак получался приличный ― минимум во весь этаж, что вообще-то пахло преуменьшением.

― Было, ― разочарованно вздохнул Юлик. ― У Гурского было, у Измайлова было, у…

― Ну не совсем про все это, ― Сергей снова показал что-то вроде косой сажени, ― не в прямую. Но с элементами. На основе.

― …ещё детектив какой-то штатовский был, ― продолжал блестеть эрудицией Юлий, ― где на коне издателя убили.

― Мы никого убивать не будем, ― успокоил Сергей. ― Мы что-нибудь веселенького.

― Кон? Съезд, семинар… ― неожиданно включился Юлик. ― Слет?

Сергей кивнул.

― Слет… М?

― Кулинарный слет, ― погладил себя Сергей по нарастающему животику.

― Жрать хочешь, ― посочувствовал Юлик.

― Не без того. ― согласился Сергей. ― Просто недавно «Многорукого бога далайна» перечитывал.

― БН-овский семинар? ― предложил Юлий

― Он ― шеф-повар и главный дегустатор, ― поддакнул Сергей.

― В колпаке и с поварешкой.

Юлий что-то прикинул и констатировал:

― Повесть.

Сергей пожал плечами.

― На больше не потянет, ― настаивал Юлий. ― Если только что ещё подключить…

Помолчали.

― «Мама»! ― вдруг хлопнул себя по лбу Сергей.

― «Мама»? ― Юлий поднял бровь, подумал.

― Ну да, «Мама»! ― повторил Сергей: ― «Маму» берем за основу и…

Соавторы переглянулись и поняли друг друга. Процесс пошёл.

― Сайнс? Фэнтези? ― уточнил Юлий деловито.

― Сайнс фэнтези, ― резюмировал Сергей. ― У меня и сюжетец образовался. Слушай.

Юлий слушал внимательно. Кивал. Потом начал поправлять, потом дополнять. Потом они заговорили вместе и местами одновременно.

Получалось здорово.

Пару раз к ним выходили, звали, соблазняли водкой и гитарой, но ничто уже не могло помешать творческому процессу. Потенциальные соавторы, отгородившись от окружающей среды табачным дымом, творили. От искусителей отбивались, как слоны от назойливых слепней.

Кому конкретно принадлежали реплики, для истории осталось неведомым.

― И ещё пускай барды будут.

― Акыны, что вижу, то пою.

― Ага. Последователи Баяна, съезд юных баянистов…

― И все как здесь, на острове происходит!

― Почему на острове? Мы разве…

― Не важно, на острове. На Мадагаскаре!

― Почему на Мадагаскаре?

― Чтобы смешнее было.

― И все ― русские. Но ― негры!

Когда дым рассеялся, общие контуры грядущей повести обрели контуры полновесного романа. Недавно бесплотная идея живо обретала плоть и кровь. Прямо на глазах под натиском мозгового «штурм унд дранга» двух бывших и уже будущих соавторов замысел обретал облик «рыбы», на которую оставалось только нарастить словесное мясо.

― Ты сколько сегодня выпил? ― неожиданно спросил Юлик, когда Ниагара идей подыссякла.

― А я помню? ― обиделся Сергей. ― Но буду ещё! ― пообещал он твердо.

― Я тоже, ― согласился Юлик. ― Значит, надо записать. У тебя есть чем?

― У меня даже нет на чем.

Будущие соавторы захлопали себя по карманам и завертели головами.

На их счастье, в коридоре они были не одни. Битый час мимо них продвигался, но так и не мог продвинуться некто совершенно невменяемый. Он рассекал вселенную с совершенно невозможной для человека скоростью: за все время от рождения идеи до необходимости её запечатлеть на бумаге неизвестный не прошёл и десятка шагов ― а минуло ни много ни мало больше получаса! Тщательно перемещаясь вдоль стенки, он невероятно медленно и методично продирался сквозь пространство. Времени для него не существовало.

― Э-эй, ― окликнул путешественника вне времени Сергей, ― оглянись, неизвестный прохо-ожий. Ручки с бумажкой не найдется?

Прохожий не реагировал.

Юлик поводил перед его лицом ладонью, но сосредоточенный на чем-то внутри себя взгляд отрешенных зелёных глаз не желал выныривать из глубин души.

― Зомби, ― констатировал Сергей.

― Не похож, — критически оглядев застывшую в полудвижении фигуру, возразил Юлик. Он заметил болтающийся на груди бэйдж и прищурившись прочел надпись. ― знаешь, — сказал он удивленно, ― это, оказывается, люден! Ни разу не видел люденов в таком состоянии!

― Люден? ― не поверил Сергей. ― Скорее уж ― мертвяк. ― И процитировал: ― «Восставшим из могил пути домой закрыты, поэтому они печальны и сердиты».

― Эт’точно, ― согласился Юлик. ― Постой-ка…

Он пригляделся повнимательней. Зомбированный мертвяк-люден, одетый поверх красной майки с мрачной бычье мордой и надписью по-английски «CHICAGO RED BULLS» в самопальный жилет, состоящий, казалось, из одних карманов, карманчиков и кармашков, волочил за собой целый выводок каких-то грустно побрякивающих предметов, следующих за ним, как курята за наседкой. При ближайшем рассмотрении выводок оказался состоящим из вывалившихся из карманов и болтающихся на разных ниточках и веревочках ручек, карандашиков, маркеров и фломастеров. Веревочек и ручек было такое количество, что несчастный люден напоминал Гулливера, только что